Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
«Почти готово, — думает Мортмейн. — Еще несколько минут».
Демон оглядывается на дверь, его голова нерешительно дергается. Он смотрит в сторону мостика «Домитуса», затем снова на истекающего кровью человека, корчащегося у его ног. Цербал подозрительно всматривается в короткий кривой клинок, пульсирующий в руке Мортмейна, пытаясь разобрать все еще пылающие знаки.
— У тебя нет сил пользоваться подобной вещью. Если мое имя действительно хранилось бы в этом куске металла, оно разорвало бы твой разум.
Понимая, что ему нужно поддерживать ложь всего
Демон взмахивает крыльями и исчезает.
Изломанное тело Мортмейна переполняет адреналин от мысли, что демон забыл о нем и отправился на мостик. Затем он видит, как тот снова появляется, пригнувшись подобно горгулье на сломанной колонне, там, где стоял несколькими минутами ранее.
— Мое тело не для такого как ты! — кричит инквизитор, разбрызгивая кровь по нагруднику. Он пытается встать, но его нога подгибается под ним и он растягивается на плитах, будто пьяный.
— Испытай меня, Цербал. Еще несколько слов, и ты снова будешь в моей власти.
Цербал испускает вопль, заглушающий даже ревуны. Он прыгает с колонны и очертя голову врезается в инквизитора. Они оба кувыркаются по окровавленным плитам.
Пока они катаются по полу, Мортмейн продолжает выкрикивать омерзительные слова и колоть меняющуюся плоть демона, даже когда когти взбешенного Цербала разрывают его на куски.
Наконец они останавливаются у подножия статуи, и Мортмейн начинает смеяться.
— Ты мой! — вопит демон, подняв инквизитора за горло в воздух, и трясет его, как сломанную игрушку.
Мортмейн продолжает смеяться, даже когда его внутренности вываливаются на пол. Зал трясется сильнее, чем прежде, — это пусковые шахты «Домитус» в конце концов выпускают свои ракеты по Илиссу.
— Возможно, ты все же получишь меня, Цербал, — смеется инквизитор, смутно осознавая, что из полумрака приближаются фигуры в серебряных доспехах, их оружие нацелено на демона. — Но ты никогда не получишь Илисс.
Далеко внизу поверхность планеты вспыхивает красным, затем пурпурным, потом прекрасным опаловым цветом — она начинает умирать.
Глава 18
Храм Астрея представляет собой величайшую нелепость. Когда Хальсер бежит через большой зал, его стены опадают и раздуваются вокруг сержанта, как паруса корабля. Каждый сантиметр здания — пол, потолок и стены — утыкан тысячами глаз, все они следят за Реликтором, направляющимся к арке в дальнем конце. Окна сооружены таким образом, что звезды кажутся зависшими в воздухе, а похожие на дервишей вихри пыли и облаков внутри здания даже неистовее, чем снаружи. Они вальсируют и покачиваются как танцоры, плавно сливаясь с волнообразными стенами. Хальсеру кажется, что он очутился в небесах, и он пьяно пошатывается из стороны в сторону, дезориентированный необычным представлением.
— Ересь! — Пилкрафт хнычет и ковыляет за ним, стреляя по стенам из лазерного пистолета, уничтожая столько мигающих глаз, сколько может. — Ересь, ересь, ересь, ересь, ересь!
В
Хальсер не обращает на него внимания и продолжает бежать к арке.
— Он собирается освободить нас. — Хальсер чувствует боль Комуса даже через вокс. — Что бы он ни делал, это дестабилизирует время.
— Я не понимаю! — кричит Хальсер, достигнув арки и опершись на камень, чтобы отдышаться.
— Илисс направляется к какой-то временной петле. Может, даже весь сектор. Кем бы этот пророк ни был, ты должен остановить его. — В голосе библиария слышны нетипичные нотки страха. — Ты должен убить его, сержант. Черный Легион хочет до него добраться. Они сейчас атакуют, чтобы не позволить нам помешать ему. Они могут ударить в любой момент. Он опасен, Хальсер. Больше, чем я предполагал. Может быть, он даже не осознает этого.
Хальсер качает головой и входит в следующую комнату.
— Временная петля? Я не понимаю.
Комната представляет собой огромный атриум со стеклянной крышей, окружающий шестиугольную башню в центре храма. Большинство пилигримов бросилось на стены, чтобы организовать хоть какую-нибудь оборону, но при приближении Хальсера несколько из них выходят из башни. Они падают на колени и начинают кричать, шокированные его присутствием в их внутреннем святилище. Сержант задыхается и пошатывается. Их вопящие молитвы наполняют его голову болью. От боли перехватывает дыхание, и он спотыкается, задыхаясь внутри шлема. Он падает на колени, чувствуя, что теряет сознание. Прежде чем отключиться, Реликтор стреляет из болт-пистолета. Выстрелы неприцельные, но один из пилигримов валится на пол, и боль уменьшается. Почувствовав себя сильнее, Хальсер встает и делает еще несколько выстрелов. Пилигримы не пытаются сбежать, и через несколько секунд все они мертвы. Тогда он продолжает идти, чувствуя, как рот наполняется кровью.
Пилкрафт бредет за ним, размахивая тростью в попытке поразить молитвы, наполнившие воздух.
Хальсер, не задерживаясь, проходит мимо тел пилигримов и вступает в башню. Он видит широкую винтовую лестницу и начинает подъем. Его разум оцепенел от боли. Он едва помнит свою цель, не чувствуя ничего, кроме яростного желания добраться до творца этого кошмарного храма. Пока он поднимается по ступеням, другие пилигримы атакуют его разум, но он немедленно убивает их, подгоняемый зловещими словами Комуса о «временной петле».
— Отступаем в город! — кричит Комус, идя нетвердой походкой сквозь шрапнель и дым и указывая силовым мечом на стены Мадрепора. — Мы должны выиграть немного времени для Хальсера. Мы сможем удержать их у ворот!
Амбар превратился в дымящийся кратер. Братья Штрассер, Вортимер и Брунман погибли. Обломки их силовых доспехов разбросаны по развалинам, разорванные вражеской тяжелой артиллерией. Осталось пятеро Реликторов. Братья Сабин и Талер помогут Комусу, а тем временем Борелл и Вольтер прикроют огнем.