Адептус Механикус: Омнибус
Шрифт:
Маска уже ускользала из её разума и пусть убирается прочь.
Бьеланна моргнула, словно впервые увидела, где находится.
Мостик человеческого корабля оказался уродливым местом, которое стало ещё уродливее от брызг крови на железных стенах и красных липких луж на палубе. Провидица почувствовала холод, скрытый от высокомерия людей, управлявших кораблём. Он нёс наследие смерти тем, кто бросил вызов его владельцам, и Бьеланна не жалела, что скоро корабль погибнет.
Он разваливался на части, остался без управления и приближался к смертельной орбите нейтронной звезды, которая погубила первое человеческое судно. Бьеланна знала, что должна встать и
Она ощутила, что рядом кто-то есть, и обратила внимание на резкий край присутствия Тарикуэля.
— Мы должны идти, — сказал он. — Через несколько секунд корабль превратится в атомы.
— Я знаю, — ответила она, но не сдвинулась с места.
— Чего ты ждёшь? Военный лидер космических десантников убит, а те немногие, кто прячется по тёмным углам, скоро к нему присоединятся.
— Потому что я должна быть уверена, — сказала Бьеланна, закрываясь от кровожадного гнева воинской маски Тарикуэля. Она положила руку на разрубленный нагрудник космического десантника, прикосновение к испачканной кровью броне оказалось неприятным, доспех также нёс ужасное наследие резни и убийств. Она закрыла глаза, позволив пряже подняться во всей её бесчисленной сложности.
Непостижимые переплетения пряжи окутали Бьеланну, но внутри Шрама Ореола, где время и судьба являлись абстрактными и искажёнными представлениями, чудовищно деформированное древнее наследие случившейся миллиард лет назад войны высмеивало такие понятия, как уверенность. Нити павших здесь смертных в лучшем случае оказывались мимолётными, и их с трудом удавалось отследить даже в недалёкое прошлое, которое и само изменилось до неузнаваемости.
Провидица нашла нить космического десантника, потрёпанную и кровавую, которая распуталась до Дантиума, где она впервые обнаружила самое близкое присутствие тех, кто отказывал ей в будущем, которого она так страстно желала. Этот воин был лидером, тем, кто связывал остальных со своей целью, и, конечно же, его смерть должна была лишить их этой цели…
И всё же когда Бьеланна отпустила его нить назад в пряжу, она с болезненным ужасом увидела, что картина смеющихся детей-эльдар стала ещё более далёкой и недосягаемой.
Смерть лидера космических десантников не просто никак не повлияла на столь желаемое потенциальное будущее, но оттолкнула его ещё дальше в сферу вероятностей, которые стали ещё менее возможными.
— Нет! — зарыдала она, упав на грудь космического десантника, словно оплакивая его смерть.
Тарикуэль схватил её за руку и рывком поставил на ноги с такой силой, что даже несмотря на броню, остался синяк.
— Нам пора уходить, провидица, — прорычал он.
Прикосновение воина помогло Бьеланне прийти в себя, и сразу же с отвратительной ясностью она поняла, что он прав. Нити пряжи переполняла энергия, и во внезапном и болезненном видении, полном взрывов и расколотых костей духа, провидице открылась приближающаяся к “Звёздному Клинку” опасность.
Слёзы текли по угловатым щекам Бьеланны, когда она направилась за Жалящими Скорпионами назад сквозь портал паутины.
Прошли века или мгновение, промежуток глубокого времени, равный эпохе галактики, или мимолётная жизнь распадающейся атомной частицы. Даже несмотря на механическое тело Котов почувствовал тошнотворное головокружение, когда его сознание вернулось в активный центр мозга, встряхнув разум. Чувства стали ничтожно маленькими, недоразвитыми, их едва хватало
Котов изо всех сил пытался вспомнить, где он был и что видел, на каком-то отчаянном сущностном уровне понимая, что жизненно важно не забыть эти вещи.
— Архимагос? — произнёс голос, Котов не сомневался, что должен знать человека, который обращался к нему, но тот оставался совершенно неизвестным. Он не узнавал ничего вокруг, но когда фигура в мантии и капюшоне положила когтистую руку ему на плечо, всё мгновенно изменилось.
— Архимагос? — спросил Таркис Блейлок, его аугмиты передавали напряжение, беспокойство и толику предвкушения.
— Да, — сумел, наконец, ответить он. — Я здесь.
— Аве Деус Механикус, — сказал Блейлок. — Я думал, что вас поглотил дух-машина и вы навсегда потерялись в инфосфере.
— Не надейся, Таркис, — огрызнулся Котов и немедленно пожалел о сказанном.
Хотя он почти ничего не помнил из пережитого в неведомых глубинах машинного сердца “Сперанцы”, если бы Блейлок не поддерживал его “жизненную нить” в органическом мире он бы никогда не вернулся в свой разум.
— Прошу прощения, магос Блейлок, — сказал он. — Я признателен, что вы помогли вернуть меня.
Блейлок кивнул. — Вы преуспели?
— Преуспел? — переспросил Котов. — Я… я не знаю.
— Да, он преуспел, — заявила Галатея, лязгая неуклюжими ногами и встав перед ним. — Разве вы не чувствуете, как отозвалось огромное сердце судна?
Котов уставился на гибридный машинный интеллект и существо, казавшееся всего несколько мгновений назад невероятно сложным и грозным, теперь выглядело маленьким и примитивным, как колёсный пистолет рядом с макропушкой.
Мостик по-прежнему освещали многочисленные ретрансляторы угрозы, индикаторы повреждений и каскадные списки хроно-гравометрических предупреждений, но теперь на них накладывался слабый дождь информационно-насыщенного света, который пронизывал существующие потоки данных и успокаивал специализированными алгоритмами совершенного кода.
По всему кораблю активировались системы, о существовании которых Котов даже не подозревал, а те, что оказались слепыми и бесполезными из-за ярости Шрама Ореола начинали работать, как ни в чём не бывало. Цикличные прицельные комплексы, о наличии которых у “Сперанцы” он даже помыслить не мог, и другие системы, не доступные его пониманию, вспыхивали перед астронавигационными и техническими постами.
Азурамаджелли и Сайиксек отшатнулись, растерянные и немного напуганные этой неизвестной силой, поднимавшейся вокруг них. Прямо на красном главном экране само собой появилось изображение корабля ксеносов. Он оказался гладким и изящным, корпус напоминал конический драгоценный камень с высоким парусом, вздымавшимся в гравитационных бурях. Картинка мерцала и танцевала, словно пытаясь скрыться, как дразнящая куртизанка, но какие бы матрицы не работали в сердце “Сперанцы” они легко игнорировали её наваждения.
— Возвращайтесь на посты, — приказал Блейлок, изучая поступавшую информацию.
Сайиксек кивнул и каркас Азурамаджелли отступил к центру астронавигации, загружая поток возродившейся информации, пока флот эксплораторов передавал свои координаты в ноосферу. Это были неточные координаты, но, по крайней мере, Котов смог понять, какими ресурсами в данный момент обладает. Он увидел, что многие вспомогательные суда пропали, и оставалось только предполагать, что неистовые волны и разрывные течения сбили их с курса и сокрушили в гравитационных штормах.