Адепты Тьмы
Шрифт:
— Прошу прощения, — смущенно продолжал он. — Во мне осталось так мало плоти, что ваш ауспекс не может ее засечь. Я не хотел застать вас врасплох.
Аларик, все еще направляя оружие на незнакомца, выпрямился.
— Кто ты такой? — резко спросил он.
Техножрец, не опуская механических рук, прошел немного вперед. За его спиной в полутьме появилось еще несколько фигур.
— Юскус Галлен, — ответил он. — Младший адепт. А это — мои товарищи.
Он указал рукой на группу техножрецов, вышедших следом за ним в зал. Они находились не в лучшем состоянии, чем сам Галлен: между едва работавшими биомеханическими узлами совсем не было видно живой плоти.
— Это вы вывели
— Мы? Да простит меня Омниссия, это не мы. Мы бы этого не сумели. Вам помог магос, которому мы служим.
Сафентис, больше не беспокоясь о безопасности, выступил вперед:
— Как архимагос, действующий по приказу генерального фабрикатора, я требую присутствия этого магоса.
Галлен взглянул на Сафентиса, и в его единственном натуральном глазу мелькнуло удивление:
— Архимагос! Значит, на Каэронию вернулись истинные механикумы? И привели с собой космодесантников, чтобы, наконец, очистить этот мир?
— Нет, ничего подобного! — раздался еще один голос, низкий и гулкий.
Из-за алтаря послышался металлический скрежет, и перед Алариком предстал изрядно потрепанный сервитор-подъемник. Голос звучал из висевшего у него на шее вокс-узла. Имевшиеся когда-то человеческие органы сервитора давным-давно отмерли. Теперь они иссохшими обрывками болтались между двигательными узлами и силовыми устройствами, заменявшими плечи. Как правило, в случае гибели нервной системы, контролирующей устройства сервиторов, они совсем переставали двигаться.
— Это все, кто спустился на планету, — продолжал сервитор. — Нет никакой армии, чтобы очистить Каэронию. Я прав?
Аларик вышел из-за колонны.
— Это действительно так, — сказал он. — Мы выполняем исследовательскую миссию по приказу Имперской Инквизиции. Архимагос находится здесь в качестве советника.
— Какой стыд, — прошептал сервитор. — Но придется вам это сделать.
— Объясни! — жестко потребовал Сафентис.
— Да, конечно. Я и так допустил грубость. Надо было представиться по всем правилам. Но ведь мы уже встречались в крепости и раньше — в башне мануфакториума, хотя вы, вероятно, этого и не осознали. Я магос Антигон и, как выяснилось, осуществляю ту же самую миссию. Следуйте за мной, и я вам все расскажу.
ГЛАВА 12
Очень часто грань между триумфом и ересью определяется лишь временем.
Владения Антигона занимали несколько уровней завода и религиозных зданий, удержавших тяжесть верхнего города, возводившегося столетиями. Вслед за безобразным сервитором Аларик прошел арсеналы краденого оружия и плененных боевых сервиторов, затем — казармы, где беглые техножрецы безуспешно пытались противостоять натиску времени и заменяли умиравшую плоть биомеханическими устройствами. Юстициарий увидел гигантскую цистерну с водой, где в нескольких разделенных прудах выращивались скользкие зеленые водоросли. Затем они перерабатывались в малоаппетитное вещество, пригодное для поддержания жизни небольшой коммуны.
Повсюду виднелись выходы в запутанные туннели, ведущие наверх. Каждый из проходов был защищен взрывными устройствами и автоматическими часовыми, способными в течение нескольких месяцев удерживать противника на расстоянии. Это был тесный и душный мир, в котором царили упадок и отчаяние. Но, в отличие от города наверху, здесь не было признаков разложения.
По пути Аларик и Антигон разговорились.
— Значит, — спустя некоторое время заметил Аларик, — ты мертв?
— Все зависит от того, как на это посмотреть, —
— В реальном мире прошло только сто лет, — заметил Аларик.
— Что ж, в любом случае это слишком долгий период без физического тела. Я думаю, это сильно на меня повлияло. Не сомневаюсь, что наши отклонения от догм культа Адептус Механикус приведут вашего архимагоса в ярость.
— Но как же тебе удалось здесь остаться?
— Это непростой вопрос, юстициарий. Каэрония — очень старая планета. На ней сохранились следы технологий, недоступных для понимания моих современников. И как мне кажется, в ваши дни ничего не изменилось. У нас оставались регистраторы и хранилища информации такой емкости, какой не удавалось достичь механикумам нашего времени. Эти средства были настолько мощными, что их могло хватить для преобразования человеческого мышления. Можно было направить его в любую сторону согласно чьей-то воле. Я был прислан сюда с Марса для проверки возникших слухов о техноереси. Когда я обнаружил, что сведения правдивы, еретики меня выследили и организовали погоню. Они сочли меня мертвым, но в момент гибели мне удалось поместить свое сознание в двигатель древнего регистратора.
— Только твою мысль?
— Ты верно сказал, юстициарий, только мысль. Не знаю, сколько я провел там времени, пока не сумел себя реконструировать. Юстициарий, я был ничем. Я не существовал. Это состояние невозможно описать. Я был просто набором идей, которые когда-то принадлежали магосу Антигону. Думаю, прошло не меньше ста лет, пока мне не удалось собрать себя воедино. Я обнаружил, что могу передвигаться от одной машины к другой, если только их индивидуальные духи не были слишком сильными, чтобы мне противостоять. Мне пришлось преодолеть несколько уровней исторических сведений — так я узнал, что происходило с Каэронией, пока я был мертв. И эти знания не доставили мне никакой радости. Таким образом, я исследовал и изучил все, до чего смог добраться, выяснил, что могу делать, а что мне не под силу. А потом спустился сюда, вниз, и собрал немногих оставшихся верными долгу техножрецов. Вместе мы образовали движение сопротивления.
— Не хочу никого обижать, магос, но не похоже, чтобы вы достигли больших успехов.
Сервитор на ходу пожал мощными пневматическими плечами:
— По всем стандартным понятиям, ты прав. Но нам известно о Каэронии и здешних техножрецах гораздо больше, чем тебе, юстициарий, а ты больше нас знаешь о сражениях с врагами. Что еще важнее: раз Каэрония вернулась в реальное пространство, значит, у техножрецов имелась на это своя веская причина. Что бы они ни замышляли, я не думаю, что это направлено на благо Империума. А отсюда следует, что мы нужны друг другу.
Аларик и сервитор Антигон миновали ангар и вошли в длинный коридор, уставленный статуями бывших архимагосов, которые правили Каэронией до того, как ересь пустила корни.
— Вот, — произнес Антигон, указывая заржавленной механической рукой на одну из статуй.
Изваяние изображало техножреца в архаических одеяниях Механикус. Его лицо еще сохраняло индивидуальность, хотя черты уже начали стираться вследствие разрушения камня. Глаза заменяли крохотные диски, вставленные в глазницы, а с нижней части головы свисала охапка длинных щупалец — механорук, цепких и гибких отростков, которые использовались техножрецами для тонкой работы. Полустертые буквы, высеченные на постаменте статуи, гласили: «Почитаемый архимагос Скраэкос».