Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика
Шрифт:
Для среднего обывателя
Если бы король Хусейн поверил израильскому радио, ближневосточная карта была бы сегодня иной
Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика
— В юности я постоянно слушал западные станции и «Голос Израиля», до шестьдесят восьмого (до ввода войск в Чехословакию) не глушили, но и потом все равно как-то умудрялся. Слушание иностранных станций, обмен информацией, обсуждение ее — существенная часть постсоветской культуры. В Шестидневную войну я вообще
— Я неоднократно слушал по радио Игаля Алона [51] . Он производил впечатление тонкого, интеллигентного человека, и вот мы как-то встретились… — И вы поняли, что заблуждались.
— Нет, но он оказался ниже меня, [52] и это незначительное обстоятельство почему-то меня поразило, я испытал чувство разочарования. На сознательном уровне, слушая Игаля Алона, я вовсе не думал, что он непременно высок, но, видимо, такой образ сложился бессознательно. Радио требует от человека творческого усилия — он должен сам выстраивать визуальный ряд. — Порой, как мы видим, ошибается.
51
Игаль Алон (1918–1980) — заместитель премьер-министра и министр (в т. ч. министр иностранных дел) в разных правительствах. Один из разработчиков стратегии Шестидневной войны.
52
Адин Штейнзальц невысокого роста.
— Все-таки, чтобы ошибиться, надо что-то вообразить. Это творческая ошибка. Телевидение кардинально освобождает от такого рода ошибок, от внутренних усилий, вообще ничего от человека не требует, можно бездумно смотреть картинки.
— Мне сейчас пришло в голову еще одно объяснение разного статуса радио в СССР и Израиле. Россию отделял от всего мира железный занавес — радио пробивало в нем брешь. Я слушал по нему новости, но оно было, кроме того, источником новых знаний и идей. Для моего поколения и моей культурной ниши западное радио было не только идеологическим, но и культурным, и мировоззренческим фактором. Советские власти прекрасно это понимали, поэтому не жалели денег на глушение. Государство искусственно поднимало статус радио именно в силу того, что не могло его полностью контролировать. После краха СССР, разрушения железного занавеса, упразднения тотального контроля за СМИ статус западного вещания на русском языке резко понизился.
Специфический советский феномен. В Израиле не могло быть ничего подобного. Вы говорите, западные станции ориентировались
— В разной мере, но в общем, конечно, да.
Это могут позволить себе только государственные станции, и это совсем не характерно для радио. «Нормальное» радио предназначено для среднего идиота. Много примитивной музыки, упрощенные тексты, игры, реклама… Здесь случился пожар, там кража, министр — коррупционер, в центре города пробки. Главное — новости: их-то как раз все и слушают. В основном, в машинах.
— Все это так, но ведь есть интеллигентные программы, аналитика. И даже целые станции. Скажем, станция «Орфей» в России и «Коль ѓа-музика» в Израиле целый день передают классическую музыку. И никакой рекламы.
На радио есть, конечно, всякое. Но только какое место классическая музыка занимает в общей сетке вещания? Какой процент людей его слушает? Радио в принципе не может быть ориентировано на интеллигента.
— Тогда почему вы выступаете по радио?
Я отдаю себе отчет в том, что меня слушают не слишком многие. Однако все-таки больше, чем может вместить средний зал. Так что это имеет смысл.
— Арабские станции ведут передачи на Израиль?
Раньше вели; возможно, и сейчас ведут. Но неуспешно. Они совершенно не представляют себе израильскую психологию. И, кроме того, говорят на плохом иврите, их иврит вызывает смех. Их никто не слушает.
— Как китайское вещание на русском в моей юности. И в языковом, и в психологическом отношении это было смехотворно. А арабы израильское радио слушают?
— Арабский язык — второй государственный язык Израиля, и у нас, естественно, есть вещание на арабском языке. Оно адресовано в первую очередь израильским арабам и арабам, живущим в автономии, но его слушают и за границей. Арабы доверяют нам больше, чем собственным станциям. Относительно правдивости своих СМИ у них нет иллюзий. В 1967 король Хусейн [53] не поверил нашему радио, и это привело к трагическим для него последствиям. Во время Шестидневной войны наше арабское вещание было даже оперативней ивритского. Оно первым сообщило об уничтожении египетской авиации. — А что король думал о телевизионных репортажах с фронта — что это фальсификация?
53
Иорданский король Хусейн поверил заверению Насера, что разгром египетских войск — сионистская пропаганда; он вступил в войну, от чего его предостерегали израильтяне, и потерял Иерусалим, Иудею и Самарию. Фатальная ошибка короля психологически понятна: возможность моментального разгрома египтян, самой мощной военной силы на Ближнем Востоке, просто не укладывалась в его сознании.
У нас вообще телевидения тогда не было.
— То есть как это?!
А так. Оно после этой войны только и возникло.