Администратор
Шрифт:
– А вы ведь боитесь, – неожиданно озвучил результаты своих наблюдений его не представившийся “визави”. – Что вы искали в Лондоне? Или спросить иначе – зачем вам интересоваться домом купца Ипатьева? А, товарищ Романов?
Погоны у маггла были полковничьи – это все, что знал Альбус. Больше никаких выводов сделать невозможно. Недостаточно информации. Он никогда не интересовался ни маггловской историей, ни маггловским этикетом, а потому не мог знать – что за дом и почему “товарищ” было произнесено с особым выражением. Заемная память тоже молчала.
Про магов в сложившейся ситуации рассказывать
– Быть может, мы с семьей решили эмигрировать?
– Угу. В Израиль. Кто ж вас выпустит, с такой фамилией?
– Самая обычная у меня фамилия, о чем это вы?
– Назовите имя своего деда.
– Николай, – после секундной заминки “вспомнил” Альбус. – Меня в его честь назвали.
– В честь, да... А прадеда, значит, Александр?
– Ну да. И прапрадеда, если по отцовской линии, по Романовым.
– Что ж вы так нагло-то? И, главное, ловко как!
– Боюсь, не вполне понимаю, о чем вы.
– Ну да, конечно. Но что искали вы, надо полагать, не нашли. Я слышал, ищете способ попасть в Великобританию снова. Так?
– Так.
– А давайте поможем друг другу? Тут в стране такая гадость происходит, знаете ли... Хозяйственник вы крепкий, человек интересный – нам подходите.
– Я могу отказаться?
– Можете. А зачем? Ведь мы захотим – ни вы, ни дети ваши, ни внуки-правнуки Лондона не увидят. Верите?
– Верю. Так что за гадость?
– Да вот – разваливают великую нашу Державу. И вообще, сами же пытаетесь в этом городке ситуацию стабилизировать, так? А тут мы вас выдвинем. В масштабах, так сказать.
– Лондон. Когда?
– Конец июля – начало августа. Под чужим именем и с нашим сопровождающим. Обговорим детали, Николай Алексеевич?
– Егорович.
– Как вам угодно.
Девяностые.
Чего в них только не было!
Вооруженные конфликты.
И на их фоне – договора о разоружении.
Развал, брожение масс, ежегодные пророчества о конце света, вплоть до указания не только сакральной даты, но даже часа и минуты.
Свобода религий.
И возникновение “Белого братства” – тоталитарной секты, не скрываясь готовившей своих адептов к массовому самосожжению в ими предсказанный “конец света” (и под шумок прибирающей “в пожертвования” квартиры, деньги, жизни).
Пожалуй, тема секты – и религий вообще – сейчас была особо на слуху у местных магглов, видимо, как попытка сбежать от окружающих кошмаров. А еще народ любил поговорить про убиенного царя, Николая Кровавого. Если послушать сплетни, так вся семья выжила. То тут, то там находились “Алексеи” и “Анастасии”, давали интервью, кивали головами. Магглы открывали рот и верили, верили...
В том числе и в царя-Богоизбранника.
Звучали предложения восстановить династию.
Но Альбус никак не ожидал, что в роли “восстановителей” может оказаться его семья.
Маггл, в чьем теле он пребывал (это можно было гарантировать), был фермером, сыном фермеров и внуком фермеров. И то, что какие-то бумажки где-то сгорели при жизни Егора Николаевича, ничего не доказывало.
– Николай. Ты сошел с ума, – ахнула супруга.
– ****,
– В августе я еще раз побываю в Лондоне. А потом, если хотите, можно будет отказаться.
– Гм. Бать, а ты точно нам ничего не хочешь рассказать про родословную, а? Нах... Ма, ну, блин, как тут еще сказать-то?!
– “Зачем”, – подсказала Светлана.
– Зачем тебе сдался чертов забугор? Что там такого, в Лондоне?!
– Твой отец ведь от внутреннего кровоизлияния умер? Гемофилики...
– Точно, ма! ***! Эта *** наследственная! Ай! Не дерись, я уже оцивилизовался. И потом, при дочке я ж не выражаюсь!
– Вот и при матери нечего. Радуйся, что отец молчит и занят. Он бы тебя за мат в доме...
Сын памятливо потер шею.
– Шею, – вальяжно произнес Люциус и массажистка послушно принялась разминать шею и плечи клиента, пока волшебные пилочки и щеточки сами обтачивали ногти и терли пяточки. Он с юных лет любил бывать в старых термах, расслабляясь душой и телом. А последнее время отдых был особенно необходим – Дамблдор как с цепи сорвался. Миллион проектов, тысяча дел, и ни одно не хочется упускать из рук, передоверяя друзьям и соратникам. Паркинсоны и Креббы уже обижаются. Но, панталоны Морганы! Это же совершенно невозможно! Интереснейшие прожекты! А прибыли какие предполагаются! А бухгалтер под проекты каков! Настоящая старая язва-гоблинка, с бритвенно-острым умом и невыразимо хамской речью. Как?! Как старый хрыч умудрился?! Он, Люциус, столько лет и сил угробил, но добился лишь мужчины-поверенного, иногда, великим одолжением, спрашивающего совета у женщин клана. И это уже было удачей, принесло прибыль и славу ловкача, финансового гения и много чего еще.
Но старуха?.. Да еще и обучающая домовушек? Люциус просто глазам своим не поверил.
Уставал он страшно. Все счета и отчеты приходилось перепроверять лично.
Попытался, как Альбус, приставить наследника к делам. Хотя бы самым пустяковым – сверять числа, чтобы не было подлогов и приписок. Но двенадцать лет, это все-таки слишком мало. Драко скучал, отвлекался и постоянно норовил затеять свару с Поттером. Драклов Дамблдор только улыбался этой своей ехидной улыбочкой, знал бы, как директор выглядит без бороды, приклеил бы ее заклятием вечного приклеивания. А то, право слово, по-настоящему страшно бывает. Особенно когда он обнаруживает очередную Люциусову попытку оставить некоторую часть прибыли себе, не вкладывая в общее дело. И корит так проникновенно, зараза!
– Расслабьтесь, – попросила массажистка, отчаявшись размять сведённые мышцы.
А как тут расслабишься?
Все-таки магглолюбство до добра не доводит! Хоть и допустил Дамблдор некоторые послабления, но, многие видели в этом руку рейвенкловки Ирмы, хорошо разбирающейся в том, что, зачем и почему делается. А Альбус, как прятался за раздражающими маггловскими ухватками, так и не сменил повадок. Раздражает неимоверно. Так и хочется иногда кулак приложить третий раз к его дважды сломанному носу! И ведь даже без гоблинки видит, куда прибыль расходится, сволочь старая!