Адмирал Эндрю Каннингхем
Шрифт:
Это был «Пола», главный виновник событий, Лишенный возможности двигаться, с затопленным машинным отделением, без электричества и освещения, он так и простоял на том самом месте, где его в 19.45 настигла торпеда с «альбакора». С мостика английского эсминца «Пола» казался невероятно огромным. «Хэвок» осветил его своим прожектором и сделал пару выстрелов по надстройкам. После этого Уоткинс отправил командующему сенсационную радиограмму, что он установил контакт с линкором типа «Литторио», «стоящим неподвижно и неповрежденным». В тот момент эсминцы капитана 1 ранга Мэка находились примерно в 60 милях впереди, преследуя итальянскую эскадру с намерением отрезать ей путь в Таранто. Получив это сообщение, Мэк немедленно повернул обратно.
Только в 1.34 Уоткинс уточнил,
По приказу Мэка «Джервис» подошел к борту «Пола» и принял 22 офицера и 226 матросов. Численность экипажа крейсера составляла 1000 человек. Большинство итальянских моряков уже покинули свой корабль на шлюпках и плотиках. Мэка даже посетила шальная мысль, взять итальянский крейсер на буксир и привести его в Александрию. Но он от нее отказался, вспомнив, что обратный путь им придется проделать днем, наверняка под непрерывными бомбежками. Честь прикончить «Пола» торпедами выпала «Нубиану». В 4.03 итальянский крейсер взорвался и затонул.
Из состава великолепной эскадры вице-адмирала Каттанео уцелели только эсминцы «Джиоберти» и «Ориани». Тяжелые крейсеры «Зара», «Пола», «Фиуме», эсминцы «Альфиери» и «Кардуччи» были потоплены в сражении у мыса Матапан. При этом погибли 2.400 итальянских матросов и офицеров, включая самого Каттанео. Каннингхэм пребывал в уверенности, что «Уорспайт» по ошибке потопил один из своих эсминцев. Однако утром 29 марта, когда вся эскадра воссоединилась, он «с невероятным облегчением» обнаружил все 12 эсминцев в целости и сохранности. Фактически, британский Средиземноморский флот потерял только самолет Дэлайла-Стида вместе с экипажем.
Возвращаясь в Александрию, флот Каннингхэма около 8 утра 29 марта вновь подошел к месту ночного сражения. Уже на подходе моряки почувствовали специфический запах мазута, покрывавшего поверхность моря. Шлюпки, плотики, обгоревшие обломки и множество мертвых тел покачивались на легкой зыби, покрывая поверхность вод до самого горизонта. На лодках и плотиках встречались живые и раненые итальянские моряки. Все они были страшно измучены и держались на пределе физических возможностей. Было прекрасное весеннее утро, море оставалось абсолютно спокойным, и Каннингхэм позволил эсминцам подбирать тонущих. Они успели спасти около 900 человек, пока над эскадрой не появился немецкий самолет-разведчик.
Спасательные работы немедленно прекратились. Каннингхэм приказал передать открытым текстом координаты места итальянскому морскому штабу и уходить. Ближе к ночи 29 марта греческие эсминцы подобрали 110 итальянских моряков, а позднее итальянское госпитальное судно «Градиска» спасло еще 13 офицеров и 147 матросов.
Около 15.00 29 марта флот Каннингхэма подвергся давно ожидаемой атаке с воздуха. Радары заблаговременно оповестили англичан о приближении 12 самолетов противника. Пикирующие бомбардировщики Ю-88 своей главной целью избрали «Формидебл». Немецкие летчики, как всегда, действовали мастерски. Авианосец только чудом избежал попаданий. Его «фулмары» сбили 2 вражеских самолета.
Вечером 29 марта флот бросил якорь в александрийской гавани. Каннингхэм распорядился 1 апреля отслужить на всех кораблях благодарственный молебен в ознаменование дарованной свыше победы в бою у мыса Матапан. Вскоре потоком пошли радиограммы с поздравлениями. Георг YI: «Мои самые сердечные поздравления офицерам и рядовым, одержавшим под вашей командой великую победу!». Черчилль:
Сам Каннингхэм оценивал сражение у мыса Матапан следующим образом: «… Мы могли похвалиться существенными результатами. Эти три итальянских; крейсера со своими 8-дюймовыми орудиями были хорошо защищены от 6-дюймовых пушек и всегда представляли серьезную угрозу для наших малых и легко вооруженных кораблей. Что гораздо более важно, пассивное и выжидательное поведение итальянского флота во время последовавшей эвакуации Греции и Крита напрямую связано с хорошей взбучкой, которую они получили у мыса Матапан. Если бы надводные корабли противника вмешались в ход тех операций, наша и без того трудная задача стала бы и вовсе невыполнимой».
Тем не менее, Каннингхэм представил в Адмиралтейство «микроскопический» список офицеров и матросов Средиземноморского флота, которых, по его мнению, следовало отметить наградами за участие в сражении у мыса Матапан. По свидетельству Джеффри Барнарда, «один из больших чинов в Лондоне» даже прислал командующему запрос, точно ли он никого больше не забыл. Одновременно «Чин» намекнул, что Флот Метрополии за участие в потоплении «Бисмарка» представил к наградам столько людей, что их список занял несколько газетных колонок убористым шрифтом. В ответ Каннингхэм разъяснил, что все остальные офицеры просто выполняли свой долг и каждый из них делал то, что должен был делать. А если бы они выполняли свои обязанности плохо, он списал бы их за некомпетентность и служебное несоответствие.
И последний штрих к сражению у мыса Матапан. После окончания Первой мировой войны британское морское командование, наученное горьким опытом Ютландского сражения, уделяло самое пристальное внимание артиллерийской подготовке флота. В 20-30-х годах каждый командир соединения должен был представлять в Адмиралтейство пространный отчет под названием «Прогресс в артиллерийской подготовке». К концу 30-х годов на исполнение этой формальности постепенно стали смотреть сквозь пальцы. С началом Второй мировой войны в сентябре 1939 года и вовсе стало не до этого. И вдруг в 1941 году, в самый разгар войны-какой-то не в меру ретивый клерк в Адмиралтействе направил в Александрию формы и бланки для отчета «Прогресс в артиллерийской подготовке». Джеффри Барнард, как старший артиллерийский офицер флота, отправился к командующему за инструкциями, что с этим делать. Каннингхэм молча от него отмахнулся, но потом в глазах старого адмирала мелькнули веселые искорки. Он велел Барнарду взять ручку и принялся диктовать: «В одна тысяча девятьсот сороковом и сорок первом году прогресса в артиллерийской подготовке на Средиземноморском флоте не наблюдалось, но некоторые уроки, известные со времен Ноева Ковчега и Великой Армады, были пройдены заново с большими издержками и потерями. Самый важный урок заключался в том, что наилучшей дистанцией для любого корабля Средиземноморского флота, от линкора до подводной лодки, в бою с кораблями противника следует считать дистанцию прямой наводки (в настоящее время это-2.000 ярдов или даже меньше), поскольку с этого расстояния даже артиллерийские офицеры не смогут промахнуться». «Чтобы по достоинству оценить эту шутку», — писал Барнард, — «нужно было пройти через бой у мыса Матапан».