Адмирал Империи 27
Шрифт:
Доминика среагировала с быстротой, которой могли бы позавидовать лучшие пилоты-истребители.
— Активировать маневровые двигатели! Право на борт! — отчаянно выкрикнула она, поворачиваясь к справа сидящему старшему помощнику.
Вереш тут же кивнул, будто ждал этого приказа и схватился руками за рулевые джойстики. Тут же израненный линкор, скрежеща и лязгая разорванной обшивкой, стал разворачиваться всем корпусом, подставляя под таранный удар не свой слабый борт, а усиленную носовую часть. Маневр, казавшийся невозможным для столь грузного корабля, был выполнен на грани фантастики.
«Галвестон», явно не ожидавший такого поворота в прямом и переносном смыслах этого слова, с размаху врубился в «нос» русского линкора. Невыносимый, рвущий перепонки скрежет и лязг прокатился по отсекам обоих кораблей. «Галвестон» не мог похвастаться столь же прочным корпусом как флагман вице-адмирала Кантор, отчего смятый в гармошку еле отполз в сторону, пострадав на порядок больше и абсолютно не добившись никакого результата. А «Звезда Эгера», хоть и получившая новую порцию повреждений, устояла благодаря запасу прочности.
Доминика Кантор улыбнулась, удовлетворенно кивнула и бросила благодарный взгляд на Вереша. Старпом, чье мастерство позволило провернуть этот отчаянный маневр, в изнеможении привалился к искореженному пульту, тяжело дышал и тоже улыбался во все лицо, игриво подмигнув своему командиру.
«Эй, что за вне уставное поведение? — пронеслось в голове Доминика, встретившейся глазами с молодым капитаном. — Он, что со мной заигрывает? Впрочем, пусть подмигивает, заслужил…»
В любом случае улыбаться этим двоим пришлось недолго. Линейный корабль «Техас», используя замешательство русского флагмана, вызванное столкновением и разборками с «Галвестоном», начал стремительно смещаться в сторону неприкрытой кормы «Звезды Эгера». Маневр американского дредноута был идеально рассчитан — ударить в самое уязвимое место кормовой отсек.
Пытаться разворачиваться к «Техасу» носовой частью было уже поздно. Вражеский линкор, набравший чудовищную инерцию, всей своей многотонной массой обрушился на корму «Звезды Эгера». Очередной таранный удар сотряс русский корабль до основания. Сопла и обшивка машинного отделения, не рассчитанные на фронтальное столкновение, смялись. Вспышка детонации одного из топливных баков на миг затмила все пространство вокруг, а расширяющаяся плазменная сфера начала пожирать внутренности корабля, без разбора испепеляя металл и плоть.
Мостик тряхнуло так, что Кантор удержалась в кресле только благодаря ремням безопасности. Одного из не пристегнутых операторов кинетической волной приложило о переборку. Его голова неестественно вывернулась, а в остекленевших глазах застыло выражение предсмертного удивления.
«Звезда Эгера», в одночасье лишившаяся хода, беспомощно завертелась в космосе. В это время корабли Корделли стали стягиваться в единую свору, намереваясь добить и разорвать умирающего исполина на части. Однако американцам не суждено было довершить начатое. «Звезда Эгера» начала неуправляемо вращаться вокруг своей оси, расшвыривая собственные же обломки по космосу и в какой-то миг превратившись в огромный волчок.
Этот смертельный пируэт
В эфир взорвал разъяренный голос вице-адмирала Корделли:
— Какого черта вы медлите, парни?! Добейте этот корыто! У нас нет времени с ним возиться!
Коммандеры вражеских кораблей, прекрасно понимая безвыходность ситуации, не спешили подставлять свои вымпелы под град обломков. Завязался ожесточенный спор. Корделли, брызжа слюной, поносил трусов и бездарей, требуя немедленно покончить с русским линкором любой ценой. Но те упорно артачились. Драгоценное время утекало, пока стороны бессмысленно препирались. А оно сейчас было поистине бесценным. На радарах уже отчетливо проступали силуэты приближающихся русских кораблей…
На «Звезде Эгера» неожиданно ожил экран связи. На нем возникло перекошенное от ярости лицо адмирала Корделли.
— Кантор, хватит упрямиться! Твой корабль разбит. Прекратите бессмысленное сопротивление. Прикажи команде сдаться, и я сохраню вам жизнь. Даю слово офицера…
— Ваше слово, Фрэнсис, гроша ломаного не стоит, — процедила Кантор сквозь зубы.
— Это твое последнее слов?
— Для тебя да…
Корделли яростно обрубил связь и взглянул на тактическую карту, на которой все было плохо. 3-я группа вторжения, которая шла следом за основной, была к этому моменту практически полностью уничтожена эскадрой адмирала Хиляева. Хуже того, свежая флотилия адмирала Дессе уже входила в сектор, грозя с минуты на минуты обрушиться на Корделли с одного из «флангов».
«А, если Дессе будет действовать еще и одновременно с Хиляевым, те мою 13-ю „легкую“ расколют пополам и перемелют, атаковав с двух углов», — лихорадочно думал Фрэнсис, чувствуя, как липкий страх заполняет его внутренности.
Корделли только теперь с ясностью осознал, что партия проиграна. Проиграна по всем статьям, и не просто проиграна, а с разгромным счетом. Выхода не было. Точнее, был только один — немедленный отход.
— Общий канал! — приказал Фрэнсис, разворачиваясь к оператору. — Передать всем кораблям — немедленно отходим из сектора назад к звездным вратам!
Наспех перестроившись, остатки 13-й дивизии развернулись и ринулись прочь, оставляя в одиночестве недобитым и продолжающим вращаться линкор Доминики Кантор. Разгромленная и деморализованная флотилия американцев постепенно увеличивала дистанцию, оставляя позади «Звезду Эгера» и сектор, заполненный остовами погибших и изуродованных кораблей…
…Павел Петрович Дессе с легкостью вздохнул, когда понял, что Доминика жива и ее жизни ничего не угрожает. Дерзкий план Корделли по быстрой атаке 12-ой «линейной» был крайне дерзким, неожиданным и, чего греха таить, едва не привел американцев к победе. Однако победить русских в этом бою малыми силами одного лишь авангарда у Корделли шансов было мало, что и произошло.