Адмирал Империи 34
Шрифт:
Немного помявшись и собравшись с духом, князь заговорил, старательно подбирая слова:
— Видите ли, господин главнокомандующий, тут вот какое дело… Буду с вами предельно откровенен. Во время последних учений и плановых инспекций флота, увы, выявилось, что многие корабли моего соединения буквально в одночасье вышли из строя. Целый ряд крейсеров и линкоров оказались небоеготовны. Потребуется время на их скорейший ремонт и восстановление. Уверен, вы понимаете…
Трубецкой обильно разлился соловьем, перечисляя всевозможные неисправности и неполадки, якобы подкосившие его некогда могучую эскадру. На одних его кораблях барахлили генераторы
— Да-да, конечно… Можете не продолжать, — с горечью произнес Птолемей, всем своим видом давая понять, что намек понял. Тяжело вздохнув, командующий перевел взгляд на сидящего рядом с Трубецким черноволосого мужчину с аристократическими чертами лица:
— Что скажете, господин Романов? Готовы ли вы к походу, или у вас также множество поломок в дивизии?
Великий князь Михаил Александрович, развалившийся в кресле по левую руку от своего закадычного дружка Никиты Львовича, нагло ухмыльнулся и без малейшего стеснения пожал плечами:
— Увы, господин первый министр, вынужден вас огорчить. Вы будете смеяться, но это действительно так. Невероятно большое количество моих кораблей сейчас находится именно в ремонтных доках, и я тоже, к сожалению, не смогу отправиться на выручку Юзефовичу, как бы того не желал…
Князь расхохотался, видимо находя ситуацию чрезвычайно уморительной. Справившись с приступом веселья, он продолжил уже более серьезным тоном:
— Уважаемым князьям нужно срочно уволить в запас техников, если те не могут обеспечить нормальное обслуживание своих кораблей, — резко высказался Дессе, понимая, что те просто саботируют начало кампании, — либо не собирать всякий хлам у себя на заднем дворе…
Дессе был до сих пор зол на Трубецкого и Романова за то, что они самовольно и втихую приписали к своим и без того немаленьким дивизиям по несколько гарнизонных эскадр внутренних миров. Конечно, за счет этого мародерства адмиралы смогли резко увеличить количество своих кораблей, вот только почти все эти древние посудины были откровенным металлоломом, уже изрядно проржавевшим и давно выработавшим свой ресурс.
— Только позавчера на военном совете каждый из вас кричал о том, что хоть сейчас готов ринуться в бой со всей своей грозной армадой. А сегодня, едва заслышав о поражении Юзефовича, вы все дружно сдулись и засбоили, словно проколотые шарики, — возмущенно воскликнул первый министр Граус. — И это называется цвет отечественного космофлота…
Адмиралы опустили головы и угрюмо смолчали в ответ на столь нелицеприятную характеристику, не став отвечать на подобную дерзость, прозвучавшую из уст главнокомандующего. Каждый из них прекрасно осознавал абсолютную правоту и справедливость высказанных в их адрес суровых упреков. Спорить и оправдываться не имело смысла.
— Я не стану лицемерить и изворачиваться, как некоторые из здесь присутствующих недостойных носить высокое звание адмирала флота, — неожиданно взяла слово статная и красивая женщина средних лет в безукоризненно сидящем на ней мундире с погонами вице-адмирала. Это была Агриппина Ивановна Хромцова. — Я скажу прямо, без обиняков. У меня в дивизии все корабли исправны и полностью укомплектованы лучшими экипажами. Мы можем выступить хоть сейчас. Вот только имейте в виду, господин первый министр, — голос Хромцовой чуть дрогнул от сдерживаемого гнева. — Я ни за что не пошлю
Она выплюнула последние слова, словно ядовитую слюну, презрительно скривив свои красиво очерченные губы. В ее холодных серо-голубых глазах разгорался нешуточный огонек гнева и решимости постоять за своих людей до последнего.
— По глупости этот напыщенный идиот умудрился проиграть целый сектор какому-то Красовскому, флот которого почти вдвое уступал нам по численности кораблей. И вместо того, чтобы достойно принять бой или хотя бы организованно отступить, наш многоопытный Карл Карлович позорно заперся в глухой обороне за стенами промышленного комплекса! А теперь еще и требует, чтобы мы бросили все силы на его немедленное освобождение. Воистину наглости нет предела, — саркастично усмехнулась Агриппина Ивановна.
В голосе ее слышалась уже откровенная насмешка, смешанная с горечью и разочарованием.
— А знаете, что самое смешное и нелепое во всей этой истории? — продолжала свою едкую отповедь Хромцова. — Ведь даже сейчас, после сокрушительного разгрома от Красовского, корабельный состав Юзефовича все еще превосходит численностью дивизию противника. Так почему же, спрашивается, я должна жертвовать жизнями своих людей, бросая их в горнило сражения, спасая шкуру этого жалкого труса, творящего подобное безобразие?
С этими словами Агриппина Ивановна шумно плюхнулась обратно на свое место. Ее темпераментную речь тут же шумно и одобрительно поддержали все без исключения адмиралы Северного космофлота.
— Будем честны друг с другом, — продолжала Агриппина, не сводя холодного изучающего взгляда со своих собратьев по оружию. — Конечно же, все наши дивизии полностью укомплектованы и готовы в любую секунду вступить в бой с врагом. Никто из нас не сомневается в мужестве и профессионализме наших кораблей и экипажей. Но я уверена, что никто здесь и пальцем не пошевелит, дабы выручить из беды бездарного Юзефовича.
Она выразительно обвела присутствующих тяжелым многозначительным взглядом, в упор рассматривая каждого из коллег, будто бы призывая их к откровенности. Агриппина Ивановна иронично приподняла одну бровь, всем своим видом показывая, что прекрасно понимает мотивы собравшейся публики. Зал вновь одобрительно загудел, выражая полную солидарность с прозвучавшими доводами умной и смелой женщины-адмирала.
— Сейчас мы все в одной лодке! — неожиданно взвился Птолемей, с шумом вскочив со своего места. — Как бы вы заговорили, если бы сами, не дай Бог, оказались на месте командующего Балтийским космофлотом? Небось, сразу сменили бы тон, начав истошно вопить о немедленной выручке. Подумать только, еще сутки тому назад каждый из вас бился в падучей, требуя немедленно передать именно ему почетное право возглавить наш авангард. А теперь дружно поджали хвост и делаете вид, что вас это совершенно не касается…
Первый министр в сердцах грохнул кулаком по столу. К удивлению Птолемея, его до крайности разгневанная и не терпящая возражений тирада не произвела должного впечатления на большинство присутствующих. Адмиралы, конечно, притихли и, казалось, немного поубавили свой гонор, однако на их лицах по-прежнему читалось скрытое упрямство и нежелание подчиняться приказу.
— Но возглавил-то авангард по итогу именно Карл Карлович Юзефович, — подал вдруг голос Никита Львович Трубецкой, — а не мы. С чего бы это?