Адмирал "Коронат"
Шрифт:
– Как больше часа, а как же бой?
Победа! Ваше превосходительство! Победа - воскликнул Никишин.
Пилкин глянул на мичмана так, как будто передним стоял соперник, который увёл возлюбленную.
Что отобрал у тебя право первым сообщить мне эту новость - посмеялся я.
– Да нет. Не такая это и победа, Михаил Коронатович.
– Что так? Сильно нас потрепали? Давай выкладывай всё начистоту нечего меня жалеть. Где противник? Что с нашими кораблями? Какие потери? Кто командует эскадрой. Давай рассказывай Владимир Константинович не томи.
– Но вы ранены, и у вас сотрясение, и вам нельзя волноваться. Нужен
– Полноте доктор, какой покой, какое нахрен ранение, когда получаешь железкой от своего же корабля, это несчастный случай.
Владимир Константинович, что молчишь?
– Ну что тут говорить, "Нассау" мы всё же утопили за милю до берега, теперь там его мачты из воды торчат. А вот флагман Шмидта сумел добраться до берега и выбросится на него, став правым разбитым бортом к берегу. Плен не сумел добить его до подхода, хотя его крейсера, да и "Слава" добились нескольких попаданий, но он всё же дополз до берега. И как я уже сказал, Шмидт так выбросил свой корабль, что орудия левого неповрежденного борта, что промолчали почти весь бой, теперь смотрели в море. А там ещё оставалось немало снарядов, чем Шмидт и воспользовался. Наши корабли подошли слишком близко, намереваясь его добить. Плен предположил, что экипаж линкора тут же начнет эвакуацию на берег и сильного противодействия не ожидал, за что и поплатился. Германцы главный калибр сосредоточили на "Славе", так что капитан первого ранга Ковалевский еле ползет сейчас к острову Руно. Досталось и крейсерам Плена. Но они быстро отошли, но по нескольку снарядов всё же успели получить, хорошо что не главным калибром.
– Да, все это крайне неприятно, что вот так недооценить противника и подставиться под его орудия. Ну и что сейчас с этим линкором?
– Послали четыре эсминца, чтобы добить линкор, они доложили, что добились четырёх попаданий в корабль.
– Но как же они сумели подойти засветло к нему на дистанцию пуска.
– Так уже солнце зашло вот в сумерках они и сблизились.
– Но тогда это не факт что они поразили линкор. Торпеды могли взорваться, ударившись о грунт. Всё это надо будет проверить завтра и если что, добить линкор. Теперь расскажи, что стало с остальным германским флотом?
Похвастается нечем. Из залива смогли вырваться два тяжело повреждённых крейсера и большинство тральщиков, это касается в первую очередь малых, так как они и были дальше всёх, да и малая осадка им помогла. Спаслось около десятка эсминцев, но большинства из них серьёзно повреждено. Кто от огня наших кораблей, а кто и подорвался на минах, так как пошли по минному полю, спасаясь от наших снарядов, и ещё кое-кто выскочил по мелочи.
– "Полтава". Что с "Полтавой"? И тут же меня пронзила острая боль в голове, что я невольно вскрикнул, и от боли так скривился, как будто дожевывал килограмм клюквы.
– Ваше превосходительство, что с вами, вам плохо. Так господа прошу оставить Его превосходительство в покое - объявил Фадей Григорич.
– Доктор погоди немного - остановил я Фадея. Владимир Константинович, рассказывай.
Пилкин глубоко вздохнул, я не знаю, о чем он там думал в этот момент. Может представил и свой корабль в таком же состоянии, а возможно не знает как мне сообщить что "Полтаву" не удалось спасти.
Ну!
– в нетерпении подталкиваю Пилкина, начать говорить.
– Да успели, довели его до мели. Вот только.... Пилкин опять замолчал на несколько секунд - да и что
– Это очень большие потери для нашего флота, просто невосполнимые. Я уже предчувствую, в чем меня будет упрекать адмирал Канин. Угробил один линкор, второй на половину разбитый. А какие потери в кораблях?
– Наши потери если не считать "Полтаву", составили всего два эсминца, и один из них, это "Страшный" из полудивизиона Паттона, второй потерян ещё вовремя отражения торпедной атаки. У нас в этом бою, без царапин только крейсера Вердеревского. Он очень обижен на это, что мало дали ему пострелять.
– Но зато он помог "Полтаве" не затонуть и довёл её до мели. Насчет раненых - всех отправить в Ревель.
– Трухачев уже распорядился.
– Так он принял командование после того как меня контузило.
– Да
– А почему не Павел Михайлович?
– Капитан первого ранга Плен ранен, но не так серьёзно как Вяземский, он и передал командование над оперативной группой, контр-адмиралу Трухачеву.
– Стоп. Ты говоришь, что большинство тральщиков прорвалось. А это значит, что Хиппер может предпринять попытку прорыва обратно в залив, а у него там шесть дредноутов. А мы сейчас почти безоружны. Так?
– Да, это так. Бронебойных снарядов у нас осталось всего девяносто три штуки да шестьдесят один фугасный, это только в действующих башнях. Есть ещё снаряды в третьем погребе, только бронебойных их там более ста шестидесяти, но башня полностью выведена из строя. Воду из погребов мы уже откачали, но заряды там пришли в негодность. Можно было бы попытаться какое-то количество снарядов достать из третьёй башни и пополнить ими вторую и четвёртую. Но и это пока сделать не можем - элеваторы не работают.
– Значит, если что, то Хиппера нам встретить нечем. Даже "Слава" и тем более "Цесаревич" нам не помощники.
– А "Слава" и так не в состоянии нам чем-либо помочь. Но сейчас темно и противник в любом случае до утра никаких действий не предпримет.
– А что мы можем предпринять в этом случае? Сами мы сейчас, где находимся?
– Перед проливом.
– В каком состоянии корабль?
– В нас попало девять крупнокалиберных снарядов. Имеем три подводные пробоины. Третье котельное отделения выведено из строя и полностью затоплено. Первое котельное, во внерабочем состоянии, но воду из него удаётся откачивать, уровень воды медленно, но верно падает. Турбины в полном порядке, но пара для полного хода не хватает, узлов семнадцать дать можем. Про главный калибр мы говорили, проблема в нехватке боекомплекта. Из шестнадцати 120-мм орудий, в строю осталось одиннадцать. Орудия правого борта не пострадали, да и боекомплект там почти полный и я приказал переместить оттуда по сотне снарядов на ствол, на левый борт, да из пострадавших казематов весь годный боекомплект переместить к целым орудиям.