Адмирал Л. М. ГаллерЖизнь и флотоводческая деятельность
Шрифт:
Похоже, что гнусное дело, состряпанное против тех, кто готовил к войне и с честью провел ВМФ сквозь тяжкие ее годы к славному Дню Победы, началось с доноса, вышедшего из стен Научно-исследовательского института Минно-торпедного управления ВМС. Донос капитана 1 ранга В. А. Алферова попал к Берии и Булганину. Сам ли Алферов решил сообщить «куда надо», что передача союзникам торпеды высотного торпедометания «45–36 ABA» нанесла серьезный ущерб мощи Родины? Быть может, его кто-то умело спровоцировал, подтолкнул на бесчестный поступок? Или сыграл свою роль разгорающийся шабаш борцов «с безродным космополитизмом»? Так или иначе, но донос поступил и был встречен, очевидно, с радостью. По, видимо, в ведомстве Берии решили, что единичного преступного деяния маловато, для дела нужно поболе. И началась работа… Поэтому допрашивала адмиралов уже не только по торпеде «45–36 ABA», но и по передаче союзникам документации по артиллерийскому вооружению кораблей, дистанционной 130-мм гранаты, некоторых навигационных карт и… акустической торпеды с потопленной в 1944 году в Финском заливе
Все перечисленное было действительно передано военно-морским миссиям союзников. Чем же это было вызвано? Еще 30 сентября 1942 года нарком иностранных дел В. М. Молотов направил послу Великобритании Арчибальду К. Керру письмо с текстом соглашения об обмене между СССР и его страной информацией, относящейся к «предметам вооружения» [298] . Это был ответ на письмо британского посла с обязательством передать СССР соответствующую информацию по вооружению. Таким образом была создана юридическая основа по обмену между союзниками данными по различным видам вооружения. Позже аналогичное соглашение было заключено с США. На этом основании вначале англичане, а затем и американцы открыли доступ представителям наших военных и военно-морских миссий, нашим военным и военно-морским атташе на многие свои заводы и арсеналы, в базы и на корабли. Началась в значительных масштабах передача Советскому ВМФ технической документации по вооружению, а также поставка военной техники, в том числе кораблей (того, что передавалось по линии Генштаба и управлений Красной Армии касаться не будем).
298
ЦВМА, ф. 14, оп. 39, д. 11, л. 4.
Масштабы поставок для ВМФ значительно возросли с распространением на СССР закона о ленд-лизе. Долгое время военно-морские миссии союзников не требовали от советской стороны ответного доступа на наши заводи и арсеналы и получения специальной информации, не ставили и вопрос о поездках на действующий флот. Однако в 1943 году англичане и американцы стали выражать недовольство односторонностью обмена. Наши представителей в Англии из группы вице-адмирала Н. М. Харламова и в США из группы вице-адмирала М. И. Акулина стали ограничивать в посещении промышленных и военных объектов, о чем они сообщили в Наркомат ВМФ [299] . Британское Адмиралтейство отказало в дальнейшей передаче официальной информации и технических материалов. Военно-морской атташе посольства США в Москве контр-адмирал Дункан жаловался в Наркомате ВМФ, что за год пребывания в столице СССР он один раз был на Северном флоте и один раз его повели на московскую фабрику пищевых концентратов. Аналогичные претензии предъявил представитель британского флота контр-адмирал Майлс [300] . Он также выразил удивление, что уже длительное время мы не передаем просимые англичанами чертежи 130-миллиметровой дистанционной гранаты, боевое применение которой они наблюдали во время совместной операции советского и британского флотов в Баренцевом море.
299
ЦВМА, ф. 14, оп. 19, д. 1, л. 32, 87.
300
ЦВМА, ф. 14, оп. 19, д. 1, л. 87.
Между тем к этому времени британское Адмиралтейство передало ВМФ полное описание артиллерии главных калибров линейных кораблей типа «Нельсон», «Ринаун» и «Георг V.», крейсера типа «Ньюкасл» и некоторых других, а также техническую документацию на производство отдельных приборов артиллерии [301] . Большое количество разнообразной документации поступало также с кораблями и вооружением, которые мы получали по ленд-лизу. Кроме того, представители Советского ВМФ и в США, и в Англии знакомились с кораблями и военной техникой флотов союзников, кораблестроительной промышленностью. И когда морская секция военной миссии США в Москве в январе 1944 года направила наркому ВМФ меморандум [302] с длинным перечнем военно-морских баз, заводов, арсеналов и конструкторских бюро (более ста наименований), которые посетили наши офицеры в их стране, стало ясно, что просто необходимо выполнить свой союзнический долг и ответить взаимностью.
301
ЦВМА, ф. 14, оп. 19, д. 1, л. 32.
302
ЦВМА, ф. 14, оп. 19, д. 1, л. 99.
Ставил ли об этом вопрос перед Сталиным нарком Н. Г. Кузнецов? По всей видимости, ставил и получил разрешение. Но устное — письменных свидетельств этому он представить следствию не смог. Однако мы знаем из опубликованной переписки И. В. Сталина и У. Черчилля, что именно Сталин дал в 1944 году согласие на передачу трофейной немецкой акустической торпеды англичанам. Между тем передача этой торпеды стала одним из пунктов обвинения, предъявленного Н. Г. Кузнецову, Л. М. Галлеру и Г. А. Степанову, в то время временно исполнявшему должность начальника ГМШ. Понятно, что ссылаться на
Лишь малая часть из предъявленных обвинений в ходе следствия и суда была снята. Так, выяснилось, что переданная американцам карта Шумушира и Парамушира (северных остров Курил) с частью южной оконечности Камчатки составлена на основании дореволюционных русских и японских карт. Да и до 1944 года на юго-восточном берегу Камчатки японцы имели рыболовецкую концессию и плавали в этом районе беспрепятственно. Таким образом, ничего секретного в карте не было. Повисло в воздухе и обвинение в передаче союзникам карты Севастополя. Н. Г. Кузнецов объяснил, что карту союзникам передать было необходимо, так как в 1944 году, в период Ялтинской конференции, в Севастополь приходили их корабли. Кроме того, была передана карта специального издания, на которой отсутствовали береговые объекты. Показания Н. Г. Кузнецова спокойно и аргументированно подтвердил начальник Гидрографического управления ВМФ контр-адмирал Я. Я. Лапушкин, превосходный штурман и достойный человек.
Лев Михайлович Галлер обвинялся в передаче «за границу» торпеды «45–36 ABA» и немецкой акустической торпеды, документации по артиллерийскому вооружению; обвинение по части карт ему не предъявлялось. Итоговый документ следствия, представляющий собой ответы на предъявленные обвинения, Галлер подписал 29 декабря 1947 года [303] . Показания Галлера строго логичны, подробны и аргументированны, их отличает высокий профессионализм. Как и Н. Г. Кузнецов, он отметил, что передачу бывшим союзникам всего, о чем идет речь, нельзя рассматривать в отрыве от того, что мы получили. А получили мы много больше, чем отдали. Особенно с учетом поставок по ленд-лизу…
303
ЦВМА, ф. 14, оп. 19, д. 1, л. 17.
Галлер благоразумно не говорил всего. А он мог бы сказать, что наш флот отставал по части радиолокации и гидролокации, противолодочного вооружения, средств борьбы с неконтактными минами и по приборам управления оружием, в частности торпедной стрельбой подводных лодок. Получение от союзников соответствующей техники и оружия, документации к ним позволило усовершенствовать или разработать отечественные качественные образцы. Опережали нас союзники и по некоторым типам зенитной артиллерии; их большие торпедные катера и большие охотники за подводными лодками, тральщики и противолодочные самолеты-амфибии превосходили по своим тактическим и техническим показателям советские. Получив все это для ВМФ, мы смогли доработать старые проекты или создать новые, с тем чтобы быстро выйти на мировой уровень. Но союзные отношения не фарватер с односторонним движением. Если получил, то дай!
Но об этом прямо не говорили ни Лев Михайлович, ни другие адмиралы. Однако Галлер пытался объяснить следователю другое: ничто не вечно; то, что сегодня ново, завтра устарело. Торпеда высотного торпедометания «45–36 ABA» обладает низкими тактико-техническими характеристиками: малая скорость падения на парашюте позволяет конвою или отдельным кораблям выйти из зоны ее действия, большая глубина, на которую она опускается, попав в воду, ограничивает район ее применения. Поэтому «45–30 AВA» в годы войны использовалась мало. Более половины торпед высотного торпедометания переделали для низкого, которое применялось нашей торпедоносной авиацией. Серьезные недостатки торпеды «45–36 ABA» заставили ускоренно разрабатывать новый образец торпеды для высотного торпедометания, испытания ее начинаются… Наконец, просто нельзя было не дать союзникам то, что они просили! Тем более что это позволяло, в свою очередь, просить англичан немедленно сообщить имеющиеся у них данные по немецким самонаводящимся акустическим торпедам, которые противник начал широко применять в 1943 году на Севере: гибли наши корабли! После передачи «45–36 ABA» от англичан нами были получены «фоксеры» — акустические охранители кораблей, тактико-технические характеристики немецкой акустической торпеды и ее чертежи, образец немецкой злектроторпеды, послужившей основой для акустической. Британское Адмиралтейство передало нам также рекомендации по методам уклонения кораблей от акустических торпед. Все это в той или иной море помогло более эффективно бороться с новым оружием противника.
Так же подробно Лев Михайлович объяснил следователю, что подобно тому как в Минно-торпедном управлении всесторонне обсудили возможность передачи союзникам торпеды, в Артиллерийском управлении, принимая решение по своей части, все взвесили. «Я считаю, — показал Галлер, и это записано в протоколе допроса, — что… передача (документации по морской артиллерии. — С. З.) не должна была нарушить интересов СССР, так как уже в течение Великой Отечественной войны было приступлено к проектированию и разработке более современных образцов» [304] .
304
ЦВМА, ф. 14, оп. 19, д. 1, л. 20.