Адмирал Макаров. Помни войну
Шрифт:
— В политике, как и в битве, острый топор лучше тупого кинжала...
Японский шпионаж против России не ограничивался только пределами Дальнего Востока и Забайкалья. Он активно проводился и в европейской части страны. Так, кадровый морской офицер Ясуносуки Ямомото долгое время служил поваром в Одессе, собирая сведения о русской Черноморской эскадре.
В сентябре 1904 года в Санкт-Петербурге были арестованы японцы — мелкие служащие одной пароходной компании — Кензо Камакура и Сейко Акиоши. Оба приняли православие, активно посещали церковь, а Камакура предполагал даже обвенчаться со своей русской невестой. Лишь после ареста
Или такой факт. Военно-морским атташе Японии в России до 1901 года был опытный разведчик Хиросо, свободно владевший русским языком. Именно его адмирал Хейхатиро Того активно использовал при подготовке к войне на море.
Успехи японской разведки в те предвоенные годы во многом объяснялись поразительной беспечностью царских властей в отношении вероятного противника Российской империи.
Всего лишь один пример. Петербургские заводы, исполнявшие заказы флота (Путиловский, Балтийский, Франко-Русский, Невский и Канонерский), имели немало производственных секретов, до которых были допущены японцы. Это происходило в результате решения Адмиралтейства, желавшего запугать японцев ускоренной работой верфей. Те, нисколько не испугавшись, сразу же выяснили, в какой стадии строительства находятся лучшие русские броненосцы типа «Бородино», точно рассчитав время их боевой готовности после спуска на воду.
Конечно, бдительность русских солдат, матросов, офицеров, пограничной стражи, чинов военной жандармерии — особенно с началом войны — поставила серьезный заслон на путях действия вражеской разведки. Да и русская контрразведка не дремала. Но все-таки эффективность работы шпионов противника в Маньчжурии и Порт-Артуре была, вне сомнений, высокой.
Надо заметить, что японцы, у которых разведка была поставлена идеально, тщательно следили за продвижением командного состава русской армии и флота на основании официальных документов. Конечно, они не допускали и мысли о возможности в них каких-либо ошибок или пропусков.
Известно, что при переписи сдавшихся в Порт-Артуре гарнизонных войск произошел такой забавный случай:
— Полковник Ирман.
Японский офицер, заглянув в свои списки, заявил:
— Вы ошибаетесь, такого полковника нет.
— Как нет? Да это — я сам!
— Простите. Но должен вас поправить — вы генерал-майор.
— Впервые слышу о своем производстве в генеральский чин.
— Вы произведены одним из последних приказов, который, вероятно, до вас не дошел. В ближайшие дни поспешу сообщить вам, от какого числа и за каким номером приказ о вас. Сейчас, к сожалению, у меня нет его под руками.
— Благодарю за приятное известие...
Командир японского эскадренного миноносца Нирутака писал среди прочего в своем дневнике:
«Недавно в Порт-Артуре опять был наш шпион, штабной офицер. Мы посылаем их туда уже давно. Этот офицер говорит, что русские и не помышляют о войне...
Я думаю, что русские и в мыслях не имеют, что мы уже начинаем. Я слышал в Сасебо, что мы не будем заранее объявлять войну, так как это совершенно непонятный, глупый европейский обычай».
И дальше:
«Перед адмиралом (Хейхатиро Того. — А. Ш.)лежала карта Желтого моря и специальная карта Порт-Артура. Мы все сидели вокруг стола, и штабной офицер дал каждому из нас план рейда и гавани Порт-Артура,
Адмирал сказал нам... приблизительно следующее:
«Господа!..
На плане порт-артурского рейда, который каждый из вас только что получил, точно отмечено место стоянки (вашего. — А. Ш.)русского судна. План этот снят нашим штабным офицером, ездившим переодетым в Порт-Артур. По его мнению, враг не подготовлен встретить наши нападения, так как ждет объявления войны с нашей стороны».
Судя по иностранным источникам, японцы были прекрасно осведомлены не только о корабельном составе и вооружении порт-артурской эскадры, о ее командных кадрах и их способностях, но и о расположении заградительных минных полей, защищавших с моря русскую крепость, местонахождении береговых батарей и больших прожекторов, предназначенных для ослепления противника при нападении с моря или с суши.
Пример военной бдительности, заботу о ней показал новый командующий флотом Тихого океана. Первые приказы вице-адмирала Макарова по его прибытии в Порт-Артур говорят о крайней важности сохранения военной тайны. Приказ № 1 от 29 февраля требовал, чтобы командиры кораблей принимали распоряжения командующего только в запечатанных пакетах, хранили лично у себя, а в случае угрозы захвата противником уничтожали их.
Второй макаровский приказ, датированный тем же числом, касался частной переписки личного состава.
О том, как японское командование собирало разведывательные данные о действиях порт-артурской эскадры во время командования ею Макаровым, говорит такой факт. 13 марта во время очередного выхода эскадры в море командующий приказал крейсеру «Новик» вместе с миноносцами идти к островам Мяо-Тао и обследовать их. В случае нахождения там неприятельских кораблей или десант-но-транспортных средств надлежало вступить в бой и уничтожить их.
В одном из проливов между островами «Новик.» натолкнулся на небольшой пароход без флага, с джонкой на буксире, который, завидев русские корабли, попытался скрыться. Но от крейсера и сопровождавших его миноносцев удрать было не так-то просто. Загремели орудийные выстрелы. Сначала предупредительные — под корму и под нос, — а потом и в саму цель. Подбитый пароход был вынужден остановиться.
Часть пассажиров (или экипажа) хотела, пересев в джонку, скрыться на берегу. Но все были схвачены — 12 японцев и 9 китайцев. Пароход «Хайен-Мару», водоизмещением около тысячи тонн, оказался японским, зафрахтованным для нужд корреспондента «Асахи», а теперь якобы развозившим по островам купцов и промышленников по лесному и рыбному делу. Но о каких промышленных лесоразработках в районе боевых действий или о рыбной ловле там, где скорее выловишь мину, могла идти речь? Очевидно, дела эти были только прикрытием для вражеской разведки.
Без сомнения, агентурные данные о постоянных курсах русской эскадры во время выхода ее из порт-артурской гавани и возвращении обратно, расположении заградительных минных полей, береговых батарей и прожекторных установок позволили японским штабным специалистам точно рассчитать точку постановки минной банки на пути флагманского броненосца «Петропавловск».
В достоверности всех этих разведывательных данных не приходилось сомневаться. Их готовили шпионы из числа офицеров японского флота и генерального штаба.