Адмирал Ушаков
Шрифт:
Не ответив племяннику, спросил:
— Что за человек Сперанский?
— А что?
— Шибко напугал планами своими дворян наших.
— Да ваших ли только? В Петербурге не меньше напуганы.
Федор Иванович рассказал, что в Петербурге многие считают Сперанского другом царя и что преобразовательные планы свои он сочиняет по высочайшему повелению. По предложению Сперанского его величеством уже издан манифест об образовании Государственного совета, и дворяне опасаются, как бы государь не принял и другие его предложения.
— А что сам Сперанский?
— Он почти не показывается на людях, целыми днями сидит в своем кабинете,
— Сдается мне, для Сперанского это кончится плохо, — в раздумье сказал Ушаков. — Рано или поздно государь оттолкнет его. В первые годы своего царствования Екатерина II, которой подражает нынешний император, тоже поощряла свободолюбивые мысли, выдавала себя чуть ли не республиканкой. Царствование же свое она закончила виселицами да ссылками.
3
По греческой мифологии, Пандора, первая женщина, созданная Зевсом, получила для хранения от своего творца жизни ящик, в котором были заперты все человеческие несчастья. Пандора не смогла сладить с охватившим ее любопытством, открыла ящик и нечаянно выпустила содержавшиеся там несчастья на белый свет.
Ушаков закрыл глаза и долго лежал не двигаясь.
— Наверное, устал с дороги, — проговорил он после молчания, — поди отдохни. Да и я притомился. Потом поговорим.
— Слушаюсь, дядюшка.
Федор Иванович поправил на нем одеяло и на цыпочках вышел из комнаты.
* * *
Пока Федор Иванович жил в Алексеевке, он почти не оставлял дядю одного, развлекая рассказами. Порою их беседы затягивались до глубокой ночи.
Однажды Федор Иванович пришел к дяде со свертком бумаг и с таким видом, словно имел сообщить ему что-то важное. Ушакову в этот день было намного лучше, он мог даже позволить себе сесть на кровать, подложив под спину подушки.
— Присядь, — пригласил он племянника. — Что это у тебя?
— Да так… старая газета.
— Интересное что-нибудь?
— Лично вас может заинтересовать. Желаете послушать, что здесь написано?
— Почему бы не послушать, если интересно?
Федор Иванович стал читать:
— "Продолжение известий о действиях флота и первой ее императорского величества армии против Оттоманской Порты. В Санкт-Петербурге ноября 28 дня 1771 года". Это приложение к "Петербургским ведомостям", — пояснил Федор Иванович.
— Читай дальше, я слушаю.
Чтение возобновилось:
— "С пребыванием на сих днях ко двору курьерами получены обстоятельные известия о действиях флота ее императорского величества в Архипелаге. Главнокомандующий тем флотом генерал-аншеф граф Алексей Орлов доносит с корабля "Трех Иерархов", под островом Тассо, от 19 сентября…" Тут много всяких известий, — прервал чтение Федор Иванович. — Дозвольте, дядюшка, на одном только известии остановиться.
— Я слушаю.
Федор Иванович пошелестел газетой, нашел отмеченное место и продолжал:
— "…12 сентября последовало между островом Лемносом и Афонскою горою происшествие, которое не инако служит как приращению славы победоносного ее императорского величества оружия.
Небольшое греческое судно, называемое «Трекатара», на котором молодой человек мичман Ушаков был главным командиром, с одною ротою солдат Шлиссельбургского
В четыре часа пополудни началась пушечная пальба с галеры, потом и прочие суда, подойдя ближе, стреляли из пушек и ружей; а как и из «Трекатары» при поднятии российского флага. Ответствовано было, что неприятель, надеясь на свою превосходную силу, стремился пристать к судну и с оружием взять оное, но весьма храбро отбит был и прогнан".
Закончив чтение, Федор Иванович бережно свернул газету и спросил дядю, про него ли сие написано?
— Откуда это у тебя? — обратил на него взгляд Ушаков.
— Нашел в бумагах покойного батюшки.
Ушаков откинулся на подушки, помолчал, раздумывая. Потом заговорил:
— В тысяча семьсот семьдесят первом году я был уже лейтенантом, а не мичманом. Да и в кампании той, коей предводительствовал граф Алексей Орлов, не участвовал. В то время я в Азовской флотилии служил.
— А как же это? — показал на газету Федор Иванович.
— Сие про батюшку твоего Ивана Федоровича…
Ушаков свесил с кровати ноги и попросил халат. Он не мог больше лежать: воспоминания сильно взволновали его.
— Славный был мореходец твой батюшка, царство ему небесное!
— Батюшка никогда не рассказывал мне о своих походах.
— А было ли у него время рассказывать? — Ушаков взял в руки газету, посмотрел, нет ли там еще чего, и тотчас вернул. — Береги. И пусть сия газета будет тебе вроде родительского завещания. Мы с батюшкой твоим свое прошли, теперь твой черед идти. Дальше идти. Россия на вас, молодых, взгляд свой должна держать. А что до Траверсов да Мордвиновых, то они вроде морской пены — хоть и наверху, да не на них флот держится.
Ушаков закашлялся и стал тащить на себя одеяло. Федор Иванович бросился ему помогать.
— Ничего, ничего, я один, сам управлюсь, — остановил его Ушаков. — Полежать надо. А ты иди гуляй, — легонько оттолкнул он от себя племянника. — Не велико удовольствие у больного торчать. Иди.
Федор Иванович прожил у дяди до середины Великого поста. Он уехал в мартовскую оттепель, когда Ушаков был уже совсем здоров.
13