Адонис
Шрифт:
– Вот и слава Богу. Значит, форпост у нас без сюрпризов.
– Я бы не торопился делать поспешных выводов, Эванс. – Парк как всегда выглядел спокойным, – Ведь предыдущей смены – нету. А мы даже не знаем, что было с теми, кто «бдил» тут до них. И до них.
– Да и ладно. Спать-то можно идти?
– Да, Рикер. Систему я включил, как было, и спать можно с чистой совестью.
Эванс подумал, что, раз Парк, словно магическое заклинание, повторяет это снова и снова, спать «с чистой совестью» вряд ли получится…
Жуткое ощущение падения оказалось прервано
Он – в тёмном и низком пространстве – может, как раз в том чердачном помещении, о котором упоминал Рикер. Но как он сюда попал?! Он, может быть, лунатик, и сам не заметил, как припёрся сюда во сне?..
Однако очень быстро Эванс понял, что он вовсе не на чердаке форта.
Низкое пространство снизу ограничивал не бетон. А скала. Щербатая и неровная: буквально ногу негде поставить из-за рытвин, ухабов, да валяющихся везде крупных и мелких обломков. А скала, заменяющая потолок, отличается только тем, что там нет кусков скалы. Розово-бардовых. Как и всё вокруг – включая толстые как бы столбы-колонны, подпирающие свод над головой. Светится, как ни странно, сама эта порода.
Штольня с ураном, что ли?..
И как он, интересно, здесь оказался?
И где все остальные?
И что это странно шипит, и побрякивает, словно железными вилками-ложками в кухонном ящике, там, за спиной?
А зря он повернулся. Злобная монстра, имевшаяся всего в десяти шагах, приоткрыла шире здоровенную пасть, и зашипела куда громче: почуяла добычу! И хотя крохотный голосок в мозгу напоминал слова «общего инструктажа» о том, что земные организмы, точно так же, как инопланетные – для землян, являются наверняка смертельной отравой, от которой запросто можно в муках умереть, Эванса это не успокаивало: вряд ли быстро двинувшаяся к нему на десятках крохотных лапок, расположенных по нижней кромке змееподобного тела, монстра знает о раскладках земных учёных!
Так что он схватил, как говорится, ноги в руки, и задал шикарного стрекача!
Потому что ничего, что можно было бы использовать как адекватное оружие, кроме чёртовых кусков камня, вокруг не имелось!
Тварь, похоже, сильно обиженная таким бессовестным поступком потенциального обеда, зашипела ещё громче, и припустила следом. И хотя её лапки-конечности были куда короче Эвансовских ног, их было буквально видимо-невидимо, и сейчас они так мелькали под цилиндрическим туловищем, что почти сливались в неопределённое пятно. Однако догнать его зверюге пока не удавалось. Что не могло его не порадовать: зубастая пасть, занимавшая добрых полморды, клацала весьма устрашающе. Такой «ротик» цапнет – мало точно не покажется!
Пробегая по свободному пространству между колонн, Эванс то оглядывался, то вглядывался вперёд, но конца-края странному месту, куда он попал, пока видно не было. Мысли в голову лезли всякие, преимущественно дурацкие: может, это – сон, и чтоб проснуться, нужно как раз дать твари цапнуть или сожрать себя? Но посещали и обычные: как он попал сюда, и что делать дальше?!
Но вот впереди забрезжила стена, которой пещера-шахта явно заканчивалась. Эванс, не сбавляя хода, побежал налево, надеясь, что угадал.
Оказалось,
Камень ударился прямо о верхнюю челюсть, возле хищно прищуренного глаза, но ощутимого ущерба не нанёс: гадина разинула пасть ещё шире! Эванс подумал, что запросто поместится туда весь – особенно, если его начнут жрать с головы… А не хотелось бы!
Поэтому он кинулся тварюге навстречу, и поднырнул под поднятую к нему морду, применив ещё и руки, и постаравшись обхватить то, что заменяло животине шею.
Мысль оказалась плохой: никакой шеи у твари не имелось, а похожая на щучью голова переходило непосредственно в тело-сардельку. Так что от мысли задушить монстру пришлось отказаться. Как и от мысли обездвижить тварюгу, перевернув её на спину: не переворачивалась эта сволочь! То есть, пока Эванс умудрялся повернуть морду с передней частью туловища, задняя выгибалась, разворачиваясь, и какая-то часть ножек всё равно доставала до пола, и шкрёбала по нему, в попытках уронить на пол уже человека!
Поняв, что ситуация – патовая, и удержать шершавую шкуру вполне возможно, но особого смысла нет, Эванс заорал от злости:
– Какого хрена тебе надо, сволочь такая?
Ответа он, само-собой, не ожидал, но тварь вполне внятно отозвалась:
– Сожрать тебя! Со всеми потрохами!
Голос у странного хищника оказался хриплый и малоразборчивый, совсем как у Рикера, но Эванс почему-то сразу подумал, что уж это-то – точно доказывает, что он всё-таки спит!!!
Однако проснуться почему-то не удавалось, как он ни старался!
Всё так же сердито шипела охваченная за перед морды тварюга, и всё так же упорно не желала переворачиваться на спину, или прекращать щёлкать зубами. Рассерженный абсурдностью ситуации Эванс решился на крайние меры: заорал:
– Если сейчас же не прекратишь нападать на меня – я тебя укушу!
Вместо ответа тварь заизвивалась ещё сильней.
Эванс раскрыл рот пошире, и вцепился в шершавую кожу у так называемого подбородка – вот именно, что только «так называемого»! Рот наполнился кровью, оказавшейся на вкус очень солёной, и горячей. А ещё она отдавала словно бы рыбой и болотом! Почувствовав дикое омерзение, Эванс выплюнул оказавшийся во рту откушенный кусок. А когда рот освободился, зарычал, и заорал:
– Перекушу твою проклятую шею, хотя бы для этого пришлось грызть час! Ты сдохнешь!
Заскулившая, словно от страха, тварюга вдруг стала таять в его руках, и…
Он понял, что сидит на своей койке, а за плечи его трясут, выкрикивая: «Проснись! Проснись же! Да что с тобой такое?! Эванс, приди уже в себя! Вот скотина настырная!»
Рикер и Парк. На лице Рикера написано неподдельное беспокойство. Да что там: страх! Эванс, проморгавшись, выдохнул:
– Вот спасибо… Что разбудили. Ну и жуть мне приснилась!