Адрехром
Шрифт:
– Она была открыта, – уверенно произнесла Кэт.
– Это не важно, вы вторглись без оснований и ордера на частную собственность. Думаю, суду этот факт не очень понравится. А что касаемо моего вида, то я могу находиться у себя дома так, как захочу.
– Однако за содержание видеозаписей такого рода можно без проблем посадить на пару лет.
– Валяйте, тогда я заявлю о превышении полномочий и тогда вашей карьере конец. Вы думаете, если дом не новый, то там нет камер? Не так-то уж и дорого стоит ваше профессиональное благополучие.
– Выключи
После того как красный индикатор на камере перестал гореть, то Паулер грозно продолжила:
– Слушай сюда, выродок. Ты для меня не человек. И мне не будет жаль, если с тобой что-то случится. Мы оба знаем, что Перси лишь одна из твоих жертв. Ты больной урод, для которого не существует ничего святого. И если я найду хоть какую-то связь между тобой и Бейлом, то лично прикончу тебя без всякого суда.
– Ищете святости, капитан? Тогда вам нужно в церковь.
– Уводите его, – с неким отчаянием произнесла Кэт.
Тодд дважды постучал костяшками пальцев по металлической двери. Она со скрежетом открылась и в комнату допроса вошло два надзирателя, которые повели заключённого в свою камеру. Саммонер сопротивляясь решил произнести напоследок фразу с улыбкой сумасшедшего на лице:
– «И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: «нет мне удовольствия в них!»»
Комната опустела и Паулер отчаянно, прижалась ладонями к столу, опустив голову. Она как будто пыталась осмыслить сказанное стариком.
– Ты же понимаешь, что у нас всего 48 часов, чтобы предъявить обвинение? Иначе придётся освободить его из-под стражи, – заметил напарник.
– Отвали, Тодд, и без тебя тошно, – еле выдавила из себя Кэт.
Единственным источником света в тёмном пространстве был пыльный телевизор, перед которым сидел незнакомец. Мужчина был полностью поглощён, происходящим за экраном. На той стороне проповедовал известный епископ-евангелист Рэмби Лигл. Со всей присущей ему харизмой и красноречием священнослужитель исцелял израненные сердца своим словом. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.
– Ибо написано: все мы согрешили и лишены славы Божьей. Согрешили все. Нет ни одного святого среди нас. Ген порока переходит от поколения к поколению, начиная с того, как Адам и Ева вкусили плод древа познания добра и зла. Мы рождаемся во грехе.
Мужчина слегка дёрнулся будто его кто-то ткнул иглой под лопатку, после чего прозвучал низкий пробирающий до мурашек голос.
– Если грешны все, то что отличает убийцу от служителя церкви, вора от учителя, а проститутку от примерной матери?
– Грехи бывают разные, – последовал ответ.
– Чушь. При пересечении границы не имеет значения насколько ты перешёл её: на миллиметр или же на десятки километров. Важен сам факт. Заступает ли бегун за линию перед прыжком на сантиметр или же на пол стопы – исход один.
Проповедник из телевизора яростно продолжал:
– И только Иисус способен избавить вас от него. Потому там
Мрачный голос вновь прозвучал и распространился по всей комнате:
– Получается можно совершать любые злодеяния, покаяться и попасть в рай? Очиститься от грязи и снова стать белым как лист бумаги?
– Искренняя вера не даст тебе совершать такие вещи. Она станет твоим светильником во мраке.
– Но речь идёт о возможности спастись, разве нет? Так почему христианин, который всю свою жизнь посвятил Богу и служению Ему, потеряв веру на последнем дыхании, попадёт в ад после своей смерти, а самый отчаянный головорез, который убивал и грабил всю сознательную жизнь, может покаяться на смертном одре и окажется в раю? Разве в этом заключается Божья справедливость?
– Ты мыслишь одними категориями. В мире есть нечто большее, чем причины и следствия.
– Да? И что же?
– Например, любовь.
Голос рассмеялся.
– Её придумали несчастные люди, которые не могут просто жить. Им нужен смысл, вещь, ради которой они будут совершать подвиги и писать слащавые стихи. Они не могут найти сил в себе самом, поэтому ищут в чем-то внешнем. Любовь – это обман, который сломает тебя изнутри и сделает своим рабом. Ты будешь по её первому зову бросаться и жертвовать собой. Для неё ты будешь марионеткой, куклой, которой она просто играется. И когда эта вселенская иллюзия перестанет тобой руководить, то ты будешь в отчаянии. Ты не будешь знать, что делать, потому что всё это время тобой управляли верёвочками. Ты найдёшь себя настолько жалким и немощным, что будешь с отвращением смотреть в зеркало. Твоя внутренность будет гнить и разрушаться, пока вновь не польёшь её этим бальзамом страсти и безрассудства. И так до конца твоих дней.
– А что насчёт тебя? Разве ты не используешь меня? Разве не контролируешь каждый мой шаг?
– Ни о какой любви здесь речи не идёт. Моя задача совершенно в другом.
– Ты испортил мою жизнь! – завопил мужчина.
– Я спас тебя от неминуемой гибели.
– Посмотри на меня? Кем я стал?
– Ты всё ещё тот самый беззащитный мальчишка, который не может справиться со своими переживаниями. Прими меня и обретёшь силу, которая тебе и не снилась. Прими меня, и мы изменим мир, – нашёптывал голос.
– Какой ценой?
– Твоей жизни.
Мужчина в строгом костюме неподвижно сидел за небольшим столиком в углу кофейни. Его опустошенный взгляд был устремлён вперёд и разглядывал лишь то, что попадалось в его поле зрения, не вращая головы.
– Ваш доппио, пожалуйста, – произнесла официант и аккуратно поставила напиток перед гостем.
– Благодарю, – холодно ответил незнакомец,
Как только во входную дверь вошла Даклен, то мужчина тут же нацепил правдоподобную улыбку. Девушка мило улыбнулась в ответ и стала шагать в сторону нового знакомого.