Адские чары
Шрифт:
Позвать шайтана — легко; но чтобы одолеть и изгнать его надо много знания и силы.
Маркиз задумчиво слушал его речь.
— Я понимаю истину ваших слов, Шепсу, — сказал он, наконец, — и, по совести, могу вам сказать, что полученный мною страшный урок не пропал даром. Я перестал быть неверующим и атеистом; я убеждён, что моя встреча с таким могущественным
Шепсу вдумчиво поглядела на него и добродушно улыбнулся.
— А вам хочется, понятно, использовать нашу встречу, чтобы заглянуть в этот невидимый мир, над которым я имею некоторую власть?
Маркиз покраснел.
— Вы читает мои мысли, Шепсу, что впрочем, вполне естественно для такого необыкновенного человека, как вы…
Он на минуту приостановился.
— Хотя я не желал увидеть что-либо очень страшное.
Шепсу утвердительно кивнул головой.
— Я покажу Вам в эту ночь дух Басаргина, освободившегося, наконец, и очищенного. Это и ему доставит радость, потому что и он желает видеть и проститься с той, которая была его женой. Страшно не будет, не бойтесь. А теперь идете спать и отдыхайте, пока я Вас не разбужу.
После полуночи Шепсу, маркиз с женой и Гассан занялись приготовлением к вызыванию, гораздо более простым, чем в первый раз.
Покурив ладаном, Шепсу зажёг на базальтовом камне травы с приятелем запахом и, став над пропастью, начертил в воздухе каббалистические знаки, а затем запел протяжную, благозвучную песню. Спустя некоторое время на тёмной синеве неба стали проясняться светящиеся контуры громадных сводчатых врат, над которыми сиял крест, и широкий луч света лёг мостом над бездной.
Затем в светящейся аре появилось сероватое облачко, которое сгустилось, приняло человеческий облик, двинулось по светлому пути и остановилось подле Шепсу.
Сгустился призрачный образ, и вдруг перед присутствующими явился, как живой, Басаргин. Голову его окружал широкий круг света. Ни чёрного дыма, ни трупного запаха не исходило от него; на призрачных чертах лица
Охваченная угрызениями совести, Кира упала на колени и зарыдала:
— Прости меня, Алексей, за всё то зло, которое я тебе причинила. Я согрешила по неведению и всю жизнь буду молиться за упокой твоей души, — прошептала она, протягивая с мольбой к нему руки.
— Прощаю. Я свободен и счастлив, в моей душе нет злобы против тебя. Будьте счастливы, и вот тебе на память обо мне, — раздался спокойный и звучный, но словно удалявшийся уже голос.
В это мгновение букет белых лилий и камелий упал к ногам Киры. Затем видение скрылось. Шепсу поднял букет и подал его Кире.
— Не бойся, бери последний знак любви. Цветы чисты.
Когда потом супруги остались наедине в занимаемой ими на эту ночь комнате, то Кира, глядя на таинственные цветы, прижала их к губам, и несколько слезинок скатились из глаз на атласные лепестки.
— Алексей остался верен своим привычкам — не являться без букета, — с улыбкой заметил маркиз.
— Ах, я не заслужила столько любви и снисхождения. Я была неблагородной, дурной в отношении его, — прошептала Кира.
— Почтим его память вечным признательным о нём воспоминанием, — ответил ей серьёзно муж. — Тяжёлое прошлое конечно. Начнём же новую, разумную, деятельную жизнь: будем исследовать малоизученное, к несчастью, тайны природы, над которыми завеса приподнялась для нас.
Невидимое не только любопытно, как полагают ленивые и праздные шалопаи, желающие легкомысленно забавляться даже мрачными тайнами потустороннего мира.
Нет! Невидимый мир — страшен, и человек должен не иначе как с обнажённой головой, со страхом и трепетом касаться «Книги о семи печатях».