Адский город
Шрифт:
— Это еда для рабочих и слуг во дворце лорда Приксона. А им, следует тебе запомнить, не нравится подгорелое, как любит челядь из особняка лорда Ороя. Еще чуть-чуть, и можешь приказать скампу сходить туда, чтобы снять пищу.
Аннаиг продолжала трудиться с колесом. Пот лил с нее градом; казалось, она работает без сна и отдыха уже целую вечность.
— Что ты имела в виду, когда говорила, что здесь нет огня? — неожиданно спросила Слир.
— Что? Ах да! У вас тут только раскаленный камень. А огонь — это когда что-то сгорает. Дерево, бумага… Да мало ли что!
— А! Я, кажется, поняла! —
— Тогда отчего скалы становятся горячими?
— Они просто горячие. — Данмер пожала плечами. — Горячие, и все тут. Все! Отправляй скампа!
Она указала на большую металлическую полусферу, прикрепленную к балке под сводом пещеры. Остроухий скамп проворно вскарабкался по стропилам и перекладинам над раскаленными печами, выдвинул поддон, который должен был защитить жарящуюся тушу от излишнего жара, и подвел ее ниже борова. Аннаиг еще раз налегла на ворот, и вертел точно вошел в пазы полусферы.
— Так! — кивнула Слир. — Огня теперь в самый раз. Что можно еще туда добавить? Что мы можем готовить медленно?
— Ну, не знаю… Например, протушить вон те красные корнеплоды.
— Хелш? — На миг женщина вроде бы удивилась, но справилась с чувствами очень быстро. — Да. Можно.
— И еще вот эти небольшие птицы. Думаю, их можно было бы поджарить.
— Поджарить здесь? Тогда нам придется направить их в особняк Ороя.
— Да. Я помню: им нравится подгорелое мясо.
— Точно!
Аннаиг показалось, что Слир сейчас улыбнется одобрительно, но данмер сумела остаться невозмутимой.
— Продолжай, я погляжу, — приказала она.
Вот так девушка и трудилась оставшуюся половину дня. Тушила, жарила, подсушивала… Несколько часов показались долгими, как несколько дней. Наконец Слир отвела ее в темную спальню с двумя дюжинами циновок на полу. На столе стоял котелок, тарелки, рядом с которыми лежали ложки. Аннаиг, едва переставляя дрожащие от усталости ноги, уселась на лавку там, где показала ей серокожая наставница. В котелке оказалось незнакомое мясо, тушенное с бобами, горячее и острое. А еще самое вкусное из того, что девушка ела когда-либо в жизни.
— Когда утолишь голод, советую поспать, — сказала Слир. — Через шесть часов тебе снова идти на работу.
Аннаиг безучастно кивала, а потом вдруг вспомнила о Светло-Глазе.
— Они забрали твоего друга, — отвечала данмер.
— Что?! Куда?
— Не знаю. Но совершенно очевидно, что он ничего не смыслит в кулинарии. А еще кое-кто заинтересован выяснить его способности и умения.
— А когда он вернется?
На лице Слир промелькнуло сочувствие.
— Думаю, никогда.
С этими словами она ушла, а девушка склонилась над тарелкой и расплакалась.
Утерев последние слезы, Аннаиг вытащила кулон и раскрыла его.
— Найди, найди Аттребуса, — прошептала она. — Любой ценой найди…
Светло-Глаза мучил вопрос: что с ним станет после смерти? Изначально предполагалось, что души аргониан принадлежат Хист — когда один умирает, его душа переходит к
Для народа, обитающего в Чернотопье, рождение и смерть представляли собой единое событие. Вся жизнь, да и вся история тоже — не что иное, как один миг. Отказавшись от этого понимания, прочие народы Нирна создали иллюзию линейного движения от прошлого к будущему и назвали ее временем.
И вот теперь Умбриэль нарушил привычное понимание вещей. Светло-Глаз утратил связь с городским деревом. Теперь, если он умрет, куда отправится его душа? Неужели на переработку, станет пищей для того инжениума, о котором рассказывал Вемреддль? Сколько уже душ аргониан забрал проклятый остров? Следует ли из этого, что они вырваны из вечного цикла рождений и смертей? Или существует еще один, всеохватывающий цикл, в котором аргониане лишь небольшая часть, следующая своим путем?
Он решил прекратить размышлять о возвышенных вещах, чтобы не лопнула от перенапряжения голова, и сосредоточиться на земных — простых и понятных. Истина состояла в том, что его подхватило заклинание, сотворенное Аннаиг при помощи алхимического состава, и принесло на Умбриэль. Почему так вышло? Да кто же его знает?
К счастью, в пещеру, где он размышлял в одиночестве, вошли.
Вновь прибывший оказался невысоким костлявым человеком, похожим на выходца из нордлингов — гладкие белые волосы, кожа цвета слоновой кости, пронизанная тонкими венами. Но что-то в очертаниях черепа и сутулой фигуре с покатыми плечами безошибочно указывало на чуждость, инородность этого создания. На нем были черные штаны и жилетка, а поверх них оливковый кафтан.
Человек оглядел Светло-Глаза с ног до головы и заговорил на каком-то тарабарском наречии. Когда аргонианин промолчал в ответ, всем видом показывая непонимание, незнакомец сунул руку в карман и извлек маленький пузырек из непрозрачного стекла. Сунув склянку в руки Светло-Глазу, он знаками показал, что тот должен выпить зелье.
Ящер вначале отнесся к предложению с опаской, но, рассудив, что убить его могли уже не раз и причем более простыми способами, опрокинул содержимое бутылочки в рот. Ведь если он до сих пор жив, значит, он кому-то очень нужен здесь, на острове.
На вкус жидкость оказалась как горелая апельсиновая кожура.
Мужчина подождал немного, затем откашлялся и спросил:
— Теперь ты меня понимаешь?
— Да, — кивнул Светло-Глаз.
— Тогда я перехожу прямо к сути. Мы заметили, что ты представляешь собой доселе неизвестную породу живых существ. По крайней мере, не известную мне, а у меня очень долгая память и большой опыт.
— Я аргонианин.
— Это лишь название. Я его не знаю.
— Так зовется моя раса.