Адский поезд
Шрифт:
Милиционер остолбенел.
— Это телефон! — Костя потряс мобилой в воздухе. — Такая вещь есть у каждого. Только у бабушек старых нет, и то — не у всех! Да вы не понимаете. Наш поезд не просто так сюда заехал. По дороге какая-та хрень съела всех пассажиров. Хорошо, я сбежал с дурки. А это тогда что? Шпионская штучка?
Он замолчал. И милиционер замолчал. В кабинете воцарилась тишина. Было слышно, как за пределами вокзала трудится маневровый локомотив. Где-то вдалеке прорычал двигатель автомобиля. Кто-то кашлянул в громкоговоритель.
— Я вам все сказал, — произнес Костя, — но доказывать я ничего не собираюсь.
— Ты странно одет, — заметил милиционер, — я не сразу разобрал. Надписи какие-то на штанах. Что у тебя еще есть?
— Сигареты, — Костя вынул из кармана пачку «Парламента», — вот, видите? Видали такие раньше? Больше ничего нет. В поезде есть. Полным полно. Целый поезд артефактов. Там любой дурак поймет, что все это — не отсюда. Хотя, и по телефону поймут. Но я бы не хотел, чтобы меня забрали в какую-нибудь лабораторию и там смотрели на меня через микроскоп. Я — обычный московский студент. Я ничего особенного из себя не представляю. Просто — что говорить?
— Хорошо. Покажи мне эту штуку.
— Телефон?
— Да.
— Хорошо.
Костя вынул телефон, включил видео и дал милиционеру телефон. У того глаза округлились.
— Hello, moto, — сказала девушка.
Этого хватило, чтобы на последующие три минуты представитель закона потерял дар речи.
— Моторола, — сказал Костя, — телефон китайского производства. Что вам еще сказать?
— Ну, — проговорил милиционер, — мне товарищ рассказывал один случай. Он воевал в разведке. А потом в госпитале мы разговорились. Не знаю. Он не мог врать. Был с ним такой случай. Они встретили самолет. Это ночью было. Они увидели, как падает с неба самолет. Совершенно без звука. И весь он объят пламенем. Они легли, а самолет не упал, а приземлился. И огонь вдруг пропал. Они подошли — это была какая-та неизвестная модель. Очень короткие крылья. Двигатели какие-то не такие. В кабине горел свет. Только никого там не было. И так, самолет постоял так минут пять, молча взлетел и улетел. Они, говорит, сначала все таки подумали, что это такая новая модель. А потом посидели, поанализировали — что-то, говорит, не так. Если бы такие модели существовали, то их бы применяли на фронте. А если это опытный образце — то зачем тогда его именно тут испытывать, рисковать. А потом — появилось много новых самолетов. А эту модель больше никто не видел.
Он закончил, повертел в руке телефон и вопросительно посмотрел на Костю.
— У нас тоже таких моделей нет, — произнес Костя, — самолеты без звука не летают. Даже самые совершенные.
— И что ты скажешь?
— Во всем этом есть что-то общее, — сказал Костя, — выходит, вы предполагаете…. Все же…..
— Хорошо….
— Что же хорошего?
— Хорошо, идем. Посмотрим твой поезд.
— Да, пойдемьте.
…. Время было странно охлажденным. Свет фонарей напоминал ветер. От него было больно, хотелось кричать, хотелось исчезнуть, чтобы ничего не видеть.
Вокзал.
Тишина, станционные звуки, запах мазута, каких-то еще горюче-смазочных веществ…..
Люди, спящие в зале ожидание. Блеск портов.
Костя сжал кулаки, чтобы избавиться от нахлынувших чувств.
Но это не помогало. Он шел впереди Юрия Ивановича, и в голове не было никаких решений.
— Да, — подумал он, — а ведь Петькин отыскал подобный материал в интернете. Именно в этот год в Севастополе видели поезд из 1911-года. Ерунда какая-то. При чем тут это. И якобы, это связано с гибелью линкора «Новороссийск». Только в каким году он взорвался? В этом? Может — не в этом? Но это и другой поезд был. Он состоял из трех вагонов. Да, но что, это все кажется?
— Что? — спросил милиционер.
— А разве я не про себя говорю?
— Нет.
— Про себя, про себя, — сказал Костя, — это кажется. Это представь, если тот поезд пропал и вечно ходит во тьме. Что чувствуют пассажиры? Да уж. То же происходит и у нас. Вечная ночь. Если бы мне просто так сказали, хотел бы я оказаться в подобном положении, что бы я ответил? Ха. А еще Петькин, сука, со своим паркуром. Вот тебе и паркур. Вот и приехали, друзья. Так еще никто не приезжал. Уж приехали, так приехали. Зачем?
— Что?
— Зачем? — Костя повернулся к милиционеру.
— Что?
— Зачем мы туда идем?
— Ты сам меня ведешь.
— Да.
— Дурак, — подумал он, — придурок! Бежать! Бежать подальше! Что тебе это даст? Может быть, это твой единственный шанс вырваться? Начнешь новую жизнь. Будешь жить при СССР. И что? Ты любишь Аньку? Ну, что за фигня. За все это время — ни одной мысли о ней. Все только о чем-то другом. О чем угодно, только не о ней. Бежать. Оставить все это.
И вот — на какой-то очень короткий отрезок времени, он очутился на палубе старого линкора.
— Черт! — закричал он, что было сил. — Черт! Хватит! Я хочу проснуться!
Внизу колыхалось темное, злое, море. Повсюду в порту было множество кораблей.
— И мы здесь! — сказал он важно.
Костя обернулся. Это был кондуктор.
— Хорошо, — сказал Костя, — что все это значит? Что это за чехарда реальностей? Вы что, специально? Может быть, это и правда эксперимент? Да? Петькин прав?
— Кто такой Петькин? — резко, голосом бензопилы, спросил адский кондуктор.
— Черт!
— Ты меня разочаровыешь.
— И что?
— Ты еще не прошел трансформацию, и все время дергаешься и чертыхаешься. Черт — не ругательное слово. Вот человек — да.
— Да?
— Ты знаешь, где мы находимся?
— Да. Я понял. Вот только года не совпадают.
— А ты и не волнуйся. Мы не будем его врывать. Где это ты видел, чтобы бесы взрывали корабли. Корабль — это много. Это, порой, больше, чем человек. Костя. Ты еще не обрел свое настоящее лицо. У тебя еще не выросли даже маленькие рожки. А ты так переживаешь.
— Я не хочу носить рога.
— Когда у человеков рождается ребенок, он тоже вопит.
— Да.
— Знаешь, почему?
— Почему?
— Он не хочет жить в этом мире. Потому что, он попадает в мир глупости и мучений. Но ты что, думаешь, мы предлагаем тебе новый мир, а у тебя есть шанс отказаться? Нет, ничего подобного. Мы тебе не предлагаем. Ха. Или ты думаешь, что у тебя тут — шансы, не шансы, а? Нет! Ты есть тот, кто ты есть. И твое дергания ничего не изменят.