Адский сон 1. Калейдоскоп
Шрифт:
Глава 6
Вечером после работы я буквально валилась с ног. Голова взрывалась от перегрузки новой технической информацией, которую была не в состоянии переварить за один день работы с главным архитектором. За глазными яблоками пекло, сфокусировать взгляд на чём-то было трудно даже в очках. Хорошо, что малыши были не такими энергичными после активных выходных, сыты и удовлетворены новым мультом на ночь.
Искупав Соню, я даже перенесла душ на утро – так хотелось спать, но проказница пролила в ванну розовый лак для ногтей – его нельзя
На полу стало холодно. Видно, от кафеля. Состояние было сродни грузчику, который отработал три смены подряд и то не выполнил план. Поняла, что если сейчас не заставлю себя подняться, то усну прямо в ванной. Кое-как подняла голову, в груди потяжелело, слегка качнуло в сторону. Я выпрямилась с резким вдохом, открыла глаза и тут же вскрикнула от неожиданности…
Пространство передо мной взорвалось тысячью красок разом, воздух наполнился незнакомыми ароматами, громкий звук какого-то оповещения и гул людских голосов взбудоражили… И кто-то настойчиво сжал локоть…
«Мамочки, что происходит?!»– запаниковала я, чувствуя, как сводит губы и дрожит подбородок.
Распахнув глаза ещё шире и сфокусировав взгляд, поняла, что сижу за небольшим круглым столом с тремя совершенно посторонними людьми, даже не русскими.
«Какого лешего?!»
По спине пробежал холодок. Я опустила голову и уткнулась взглядом в блестящую золотистую ткань, обтягивающую мои бёдра и колени, какое-то украшение спускалось с шеи продолговатым кулоном-трубочкой, а с висков свисали упругие локоны. Но что вызвало громкий «ик» и обескуражило, так это то, что на руках, в которых я держала винный бокал, были жёлтые резиновые перчатки.
Я настороженно убрала руки под стол и украдкой пробежала взглядом по лицам сидящих. Похоже, никто ничего странного и не заметил.
«Опять сон?.. Не могла же я оказаться в резиновых перчатках за столом… пить вино,– и покосилась на бокал, в котором явно не вишнёвый сок.– Ведь только что чистила ванну… Зараза, а как же лак?!»
Но мысль, что лак проест акрил, перестала что-либо значить, когда окинула пространство вокруг.
Это был огромный высоченный зал со снующими туда-сюда людьми. По всем видимым и слышимым признакам – аэропорт. Шикарный громадный аэропорт! Точно не российский – определила по тому, что ни одной надписи на русском, ни одного славянского лица, только иностранные граждане, причём самых разных национальностей. Даже те, что сидели за нашим столом: японка или китаянка, явный немец и кто-то из Азии.
– Лиза, тебе плохо?– неожиданно прозвучал рядом знакомый голос, и кто-то снова сжал локоть тёплыми пальцами.
С широко открытыми глазами я повернула голову вправо и так резко отшатнулась, что за столом воцарилась тишина: все взгляды вопросительно замерли на мне.
Сбоку сидел тот самый Макс, из реальности и из недавнего сна, который вдруг вспомнился до мелочей. Внутренности обдало жаром, а во рту пересохло. Я передёрнулась, но глаз
– Лиза, что с тобой?– снова спросил он, и сейчас в его голосе слышалось беспокойство.
«Так… Я снова с ним… Снова Лиза… Я всё ещё его жена? А что делаем?.. Куда-то летим?– и медленно перевела взгляд на других сидящих за столом.– А это кто?»
– Я в резиновых перчатках сижу в аэропорту и пью вино,– нервно усмехнулась, чувствуя, что мышцы лица всё ещё дрожат.
Макс и его собеседники как-то напряжённо переглянулись.
– Лиз, с тобой точно всё нормально?– спросила женщина-азиатка.
Конечно, всё это снова мне чудилось, но общая заторможенность мешала сосредоточиться и включиться в происходящее как участнице, а не как сидящей статуе где-то за мутным стеклом. И всё, что сейчас двигалось быстрее, чем мои взгляд и мысли, – это кровь в венах: пульсация в ушах была громче, чем окружающий шум.
«Ну что ты молчишь? Сыграй уже что-нибудь!»– пинала себя я, но язык не поворачивался что-либо ответить. Снова посмотрев на Макса, прищурила слезящиеся от яркого света глаза и проронила:
– У-у… меня так… больно кольнуло в груди… Простите…
Для большей убедительности хотела коснуться груди, но, вспомнив, что руки в хозяйственных перчатках, вновь спрятала их под стол, аккуратно стянула инвентарь и бросила на пол.
Макс обнял меня за плечо, две женщины и мужчина сочувствующе кивнули, огляделись и вернулись к разговору. Но на слух их речь звучала странно. Я уверенно понимала, о чём они говорят, и всё же что-то было не так. А когда раздалось новое оповещение о прибытии самолёта, вдруг осознала, что все вокруг говорят на английском. И Макс тоже. И я…
Прислушалась. Тон беседы был напряжённым. Говорили о каком-то перевороте и шансах выбраться из страны первым же рейсом в Россию. В мыслях эта информация мало укладывалась, вроде бы никаких революций в мире не происходило, и я стала украдкой озираться. И неожиданно поняла, что люди вокруг не просто снуют туда-сюда, они тревожно собираются в группы, перемещаются с одного места на другое, расходятся в поисках чего-то или бегут, будто опаздывают на рейс… Только в свете разговоров за столом казалось, что люди не просто опаздывают, они отчаянно спешат спастись… Атмосфера вокруг какая-то накалённая. Никто не смеялся, не читал книжек, не ел и не пил расслабленно. Дети жались к матерям в чёрных хиджабах…
Увидев детей, почувствовала, как тянет низ живота. Какое-то беспокойство надолго задержало взгляд на них, но так и не смогла уловить ускользающие ощущения. Кожу стало покалывать, как иголочками. В этом сне было крайне неуютно: слишком много чужих, много испуганных лиц, навязчивая тревога, цепкий и беспокойный взгляд Макса… Даже если это сон, хотя что-то неуловимое вызвало сомнение в этом, всё равно было не по себе. Я не знала, как себя вести и чем всё это может закончиться. Ничего лучше, как выйти в уединённое место и осмыслить происходящее, не нашла.