Адвент
Шрифт:
Веро была интересна сама суть спора
идея спора, которую подкинул ему Олег
Надо придумать метаспор, сказал Веро.
Спор о споре.
Спор над спором.
Тогда Олег одобрил идею спора о споре
и спросил Костю
не мог бы он сформулировать условия
подобного метаспора?
В вашем случае, – сказал Костя, – метаспор
мог бы быть таков:
«сможет ли один из вас придумать такой спор уровня N,
проиграв
Хорошо, хорошо, – потёр ладони Веро, —
отлично просто! —
и события были форсированы
в течение следующего года части этой формулы
споры этого метаспора
рассеиваясь в воздухе, создавали грозу
которая гремела на весь факультет
постепенно становилось ясно
что Веро и Каждан сами по себе
являются спором
который нужно только
правильно сформулировать,
но формулировка ускользает
и чем ближе формулировка к правильной,
тем опаснее становится спор
Например, в какой-то момент
Веро поспорил
что он в течение всей зимы
не наденет лыжи на ботинки
это был уровень N
а следующий уровень был – на день здоровья
прийти первым, пройдя всю
лыжную дистанцию
по лесу
десять километров
первым прийти
это было пике, это был цугцванг
нерешаемая вилка
но Веро вышел из положения с блеском
он снял ботинки и прикрепил лыжи
к босым ногам
а потом пробежал всю дистанцию босиком
все десять километров
и пришёл первым, это было немыслимо
хорошо, что температура была около ноля
так что Веро, конечно, отморозил ноги,
но в итоге без последствий
Костя помнит, как на финише Веро кудахтал
иногда Веро кудахтал и хлопал себя по штанам
закатив глаза куда-то внутрь
он так смеялся, как будто всех приглашал
разделить с собой смешное
в смехе Веро оттаивал
и делался нашенским парнем
смех у него был такой братский, как будто
смеялся он
по большей части не всяким непонятным
штукам-дрюкам
а неприличным анекдотам
хотя их он тоже знал вполне достаточно
но всё это не имело большого значения
в свете того, что случилось потом с Веро
в ту же зиму Веро поспорил
что будет весь месяц таскать в портфеле кирпич
а Каждан поспорил
что тот из них, чей рюкзак окажется тяжелее,
будет ходить пешком из города
и вот с тех
каждый день выглядывал из окна электрички
пытаясь углядеть Веро
который вышагивал по обочине
с портфелем, в котором был кирпич
от Петербурга до Петергофа
сорок километров по трассе
сорок километров обочин, ларьков
и странных людей
кривых деревьев, сонных долин
ноздреватого снега, неба
сорок километров, сорок и сорок – восемьдесят
восемьдесят разделить на пять
равняется четырнадцать
если принять, что восемь часов Веро учился,
выходит, что спал он только два часа
так оно и было
Веро спал два часа
учился восемь
остальное время он шёл туда и обратно
с кирпичом в портфеле
это была не математика
ещё не математика
это была пока всего лишь арифметика
Веро был как тот чувак из задачки
про человека, который вышел из пункта А
только он воспроизводил эту задачу
многократно
выходил из пункта А, выходил, выходил
и выходил
вопрос состоял в том
зачем Веро влез внутрь задачки
если он был блестящим математиком
и мог сам их не только решать,
но и придумывать
зачем ему были эти долгие невероятные часы
(пар перед глазами, небо,
шапка, надвинутая на лоб)
неужели это было чистое упрямство
какой природы было это хождение туда и сюда
с проглоченным кирпичом
и глазами, вывернутыми внутрь
Веро утверждал, что он в эти часы тоже
занимался
приходилось ему верить
потому что его результаты становились
всё более блестящими
удивительными
как в сказке о чёрной курице, про мальчика,
которому подарили семечко
чем больше Веро делал глупостей, тем умнее он становился
как будто эта дурацкая арифметика
имела непосредственное отношение
к математике
вся электричка искала глазами Веро
и находила каждый день
даже те, кто не знал ничего про спор
про матмех про кирпич
про Олега
всю зиму все находили его глазами
это была, конечно, полная победа
независимо от спора и метаспора
победа процесса
победить Веро было невозможно
и поэтому невозможно было с ним спорить
невозможно было с ним – ничего
вообще ничего
и Олег это, наверное, понимал, но всё же
не мог не попытаться
и так он пытался до последнего
ну или до предпоследнего