Адвокат дьявола
Шрифт:
– Давайте прямо к делу, Беверли. Ничего, что я вас так называю?
– Меня так и зовут.
– Да. Так вот, позвольте задать вам прямой вопрос, чтобы я не отнимал ваше время понапрасну.
Она согласно кивнула, но глаза ее подозрительно сощурились.
– Вы знаете, в чем обвиняется мистер Ротберг? Вы видели его в спальне жены, после того как вышли оттуда?
– Нет. Я сразу пошла к себе. Я же сказала.
– Та-ак. – Он сделал паузу и опять зачертил в блокноте. После некоторого колебания он продолжал: – А как насчет коробки с ампулами, найденной в спальне
Она покачала головой.
– Беверли, вам, должно быть, известно, что мистер Ротберг встречался с кем-то на стороне.
– Еще бы. Об этом кто только не знал. Такое в секрете не удержишь, работая в отеле.
– И миссис Ротберг тоже знала об этом?
– Само собой.
– Она когда-нибудь говорила с вами об этом?
– Нет. Она же была леди до кончиков ногтей.
Это Беверли сказала с явной гордостью за прежнюю хозяйку.
– Откуда же вы знаете, что ей было известно об измене мужа? – тут же спросил он, невольно переходя на тон и манеры перекрестного допроса.
– Она должна была знать. Ее же навещали, рассказывали новости.
– И вы слышали, как кто-то сообщил ей об измене мужа?
Она колебалась.
– Нет, я не имею в виду, что вы подслушивали, но, постоянно присутствуя рядом...
– Ну да, слышала кое-что.
– Ясно. И точно так же, по чистой случайности, вы услышали разговор, который состоялся между мистером и миссис Ротберг по этому поводу?
– Хотите спросить: поругались ли они? Я не слышала, что именно там между ними разгорелось, но после его ухода она здорово разозлилась.
Кевин многозначительно хмыкнул, задержав на ней взгляд.
– А не скажете, в каком состоянии она была после его ухода? Видимо, в депрессии, в подавленном состоянии?
– Да уж, конечно, радоваться ей было нечего. Она же инвалид, а муженек ходит на сторону. Но, хоть ей и несладко приходилось, эта женщина всегда держала себя в руках и умела сохранять присутствие духа. И такой была до самого конца. Настоящей леди, понимаете? – с неожиданным жаром воскликнула Беверли.
– Да, конечно. – Он откинулся на диванную подушку, чтоб не затекала нога. – Но и вам, Беверли, тоже ведь несладко приходилось в жизни, не так ли? – спросил он самым дружелюбным и располагающим тоном.
– Мне? Что вы имеете в виду?
– Вашу жизнь, вашу семью.
– Ну да, и меня потрепало.
Кевин повел глазами в сторону бутылки с бурбоном.
– Пьете, Беверли?
Она тут же вся подобралась, выпрямилась. Как бывает у алкоголиков, когда их уличают в тайном пороке.
– В отеле вы тоже предавались этой привычке?
– Я иногда выпиваю, для тонуса.
– И сколько раз в течение дня вы... поддерживаете тонус? Должен предупредить вас, об этом известно многим, – он подался вперед, переходя в атаку.
– Это никогда не мешало моей работе, мистер Тейлор. Свою работу я исполняю добросовестно.
– Но, как медсестре, вам должно быть известно, что люди, злоупотребляющие спиртным, не отдают себе отчета, много они пьют или мало, и не оценивают здраво влияние
– Я не алкоголичка. И не собираюсь признавать этого. Видно, хотите свалить все на меня, будто я спьяну сделала передозировку.
– Я ознакомился с записями лечащего врача миссис Ротберг. Он весьма критично отзывается о вас, Беверли.
– Он сразу меня невзлюбил. Потому что он был доктором, которого выбрал мистер Ротберг. У матери миссис Ротберг был другой врач, – добавила она.
– Вас назначили делать миссис Ротберг инсулиновые уколы, а он знал, что вы пьете. С чего бы ему к вам хорошо относиться? – парировал Кевин, игнорируя скрытый смысл ее слов.
– Миссис Ротберг умерла не по моей вине.
– Я понимаю. Мистер Ротберг рассказал мне, что у них была размолвка с женой из-за его любовной истории, и она угрожала ему самоубийством, причем устроенным так, чтобы обратить все улики против него. Он считает, что это и есть истинная причина, отчего упаковка с инсулином оказалась в его шкафу. Есть сильное подозрение, что смертельная доза была взята именно из этой коробки. Вы не могли бы вспомнить все, что имеет отношение к этой упаковке, найденной в его спальне?
Она уставилась на него.
– Случайно не вы положили ее туда?
– Нет.
– Но там сохранились ваши отпечатки пальцев.
– В самом деле? Мои отпечатки могли сохраниться где угодно, если уж на то пошло. По всей комнате миссис Ротберг. Слушайте, какого черта я стала бы заходить в спальню к этому уроду? – сказала она срывающимся голосом.
– Ну, может быть, миссис Ротберг вас попросила.
– Ничего она не просила, и никуда я не заходила.
– А вы не видели, чтобы она сама заходила туда... ну, то есть закатывалась на инвалидной коляске?
– Когда?
– Ну, допустим, когда-нибудь.
– Ага, и с упаковкой инсулина на коленях, наверное?
– Это лишь предположение – и только. Так она закатывалась... туда?
– Нет. На коробке тогда бы остались ее отпечатки.
– Она могла надеть резиновые перчатки.
– Что за чушь вы несете, мистер Тейлор. Миссис Ротберг в жизни бы не надела резиновых перчаток. Я же вам говорю: она была леди! И если надевала перчатки, то лишь нитяные.
Кевин улыбнулся про себя. Ну вот, ему уже удалось вывести ее из себя. В сущности, он на верном пути. Психологическая атака прошла успешно, счет в его пользу. Теперь он знает, как расшевелить эту негритянку в зале суда и как добиться от нее нужных ответов. И все же она определенно не глупа, несмотря на нелицеприятную характеристику доктора.
Беверли Морган скрестила руки на груди и вызывающе на него посмотрела.
– Ладно, ладно, отложим эти вопросы до суда, когда вы ответите на них под присягой.
Жаль было занимать такую позицию в отношении добродушной и, в общем-то, симпатичной женщины. Впрочем, он и сам несколько перегнул палку. Замнем для ясности. С этой мыслью он спрятал блокнот в портфель.
– Когда дело дойдет до суда, вы будете рассматриваться в качестве соучастника преступления.
Немного шантажа тоже не помешает.