Адвокат дьяволов
Шрифт:
Венгр что-то попытался сказать в ответ и даже изобразил на своем породистом лице некое подобие улыбки, но Вольфович от него уже отвернулся, а окружающие жириновцы снова (и с еще большим аппетитом) принялись поглощать дармовые осетрину, жюльены, испанские маслины и заливное из телячьего языка.
После фуршета мы поехали в ЦДХ. Я ехал в машине с Вольфовичем, а депутаты (без Венгеровского) и работники пресс-службы — на нескольких машинах следом за нами. Жириновский уже успел успокоиться и о Венгре больше не вспоминал. В сущности, это уже и был конец явления под названием «политик А. Д. Венгеровский». Менее трех
А в Центральном доме художника, где нас поджидала уже большая группа журналистов с телекамерами, настроение Вольфовича совсем улучшилось.
Мы всей толпой в окружении журналистов обошли залы ЦДХ, задерживаясь ненадолго лишь у некоторых полотен или скульптурных работ.
На фоне картины с Лениным Жириновский рассказал об ошибочной национальной политике коммунистов; у портрета ветерана войны с фотографией Сталина в руках — о необходимости в России «твердой руки». На фоне нью-йоркских небоскребов Вольфович раскрыл присутствующим антироссийские замыслы американских политиков, а возле портрета какого-то чукотского оленевода вспомнил вдруг о своем детстве в Алма-Ате, после чего плавно перешел к китайской экспансии и закончил все японцами, которым ни в коем случае нельзя отдавать Курилы. В общем, он был в ударе.
Уже направляясь к выходу и комментируя по ходу движения под дружный хохот все картины подряд, Вольфович заметил в одном из полупустых залов мальчишку лет девяти-десяти и остановился возле него. Увидев рядом с собой «живого Жириновского» в окружении толпы журналистов, мальчуган разинул от удивления рот, а Вольфович, потрепав его по голове, строго спросил:
— Ты знаешь, кто я?
— Знаю, — ответил мальчик. — Жириновский.
— Верно, — похвалил его Вольфович. — А еще кого знаешь из наших политиков?
Мальчик подумал и неуверенно произнес:
— Ельцин.
— А еще кого?
Ребенок смутился.
Вольфович расцвел в улыбке:
— Правильно! Молодец! Больше никаких настоящих политиков в России нет! Тебя как зовут?
Мальчик назвал свое имя.
— Ты здесь с родителями?
— Да, у меня папа художник, он сейчас придет.
Жириновский подозвал своего помощника, что-то ему сказал, и тот через минуту передал Вольфовичу его портмоне. Жириновский заглянул внутрь, несколько секунд подумал и, вынув из портмоне пластиковую карту Visa, протянул ее мальчику на глазах оторопевших журналистов и жириновцев.
— Бери, — сказал он. — И вот тебе еще моя визитка. Дайте ему визитку!.. Скажи папе, чтобы он позвонил по номеру, который здесь указан, и мои помощники ему назовут ПИН-код этой карты. Это для того, чтобы он смог снять с нее деньги для тебя…
Когда мы вышли на морозную улицу, я спросил у одного из помощников Вольфовича, сколько денег было на той карте.
— Точно не помню, — пожал он плечами. — Но тысяч десять долларов там было. Не меньше…
Я рассказал сейчас эту историю вовсе не как рождественскую сказку, хотя она для этого подходит как нельзя лучше.
Я рассказал ее для того, чтобы вы поняли: Жириновский принимает решения, что-то говорит или делает
И это многих раздражало.
— Жириновский вульгаризирует чужие идеи и мысли, — говорили его оппоненты. А может, он просто чутьем улавливал то, что большинству людей гораздо понятнее и ближе его вульгарная интерпретация различных идей, чем сами эти идеи?
Авторы же оригинальных идей не могли состязаться с Вольфовичем в ораторском искусстве. Они не обладали и такой, как у него, мощной харизмой, потому и оставались в его тени. И как только выходили из этой тени, так и исчезали на свету, как лед тает под лучами солнца.
Да, Жириновский, как и любой вождь, ловко использовал людей (их опыт, знания и мысли), в то время как они думали, что чему-то его учат, что-то ему советуют, а потому, дескать, могут называться его учителями или советниками. Должности «советников» Вольфович раздавал и раздает налево и направо, как медальки. Но если поговорить с ним по душам, то он вряд ли кого-нибудь всерьез назовет своим советником. Как и своим другом.
И никакие имиджмейкеры ему тоже никогда не были нужны, в принципе. Потому что его образ сформировался раз и навсегда еще тогда, когда он только задумывался о занятии политикой и ходил пробовать свои силы на Пушкинскую площадь к «Московским новостям» или к фонтану у Тверского бульвара, где стихийно собирались толпы советских граждан, обсуждающих события в Нагорном Карабахе и спорящих друг с другом до хрипоты на самые разные политические темы.
Хотя среди жириновцев (как нынешних, так и бывших) нет-нет да и найдется кто-нибудь, кто начинает приписывать себе лавры имиджмейкера Жириновского.
Например, мне неоднократно приходилось читать и слышать, как нечто подобное говорит о себе Сергей Жариков.
Вот что он рассказывал летом 2012 года (ровно через 20 лет после своего сотрудничества с Жириновским!), отвечая на вопросы молодых, двадцатилетних, журналистов радиостанции «Маяк».
Ведущий: Очень хочется прояснить пару моментов. В 1989–1993 годах вы работали советником, спичрайтером и имиджмейкером Владимира Вольфовича Жириновского?…
Жариков: Ну, я туда попал, да. Совершенно случайно на самом деле. Попал в самом начале, когда эта партия организовалась…
Ведущая: Забавно. Неужели Владимир Вольфович — это тот человек, которому нужен спичрайтер?
Жариков: Дело в том, что он и не был лидером партии. Вернее, он был лидером. Но не был ее председателем. Партия называлась ЛДПСС, и председателем ее был Ахмет Халитов. А Жириновский был как бы такой… фронтмен. И мы поддерживали в восьмидесятых годах… с группой «Союз»… ездили и поддерживали в союзных республиках русскоязычное население… Вот мы придумали этот Советский Союз с территорией Казахстана, с Финляндией, вместе с Аляской… Вот мы придумали водку «Жириновский», придумали этот герб с соколом, который летит над огромной страной… Я был редактором газеты «Сокол Жириновского», я сам ее издавал. И название ее мы придумали…