Адвокат Империи 14
Шрифт:
— … исходя из этого, мы просим суд признать вину подсудимого в полном объёме, удовлетворить наш гражданский иск о компенсации морального и физического вреда. Также мы всецело поддерживаем требование прокурора о назначении наказания, связанного с лишением свободы. Ведь иначе что мы скажем обществу? Что тренированный человек может переломать людей на улице, а потом выдумать историю и сказать «я защищался»? Подобное должно наказываться по всей строгости закона.
Выдав это с гордо поднятой головой, Калинский повернулся к судье с таким видом, будто ожидал аплодисменты.
— Я вас услышал, — с деловитым видом кивнул судья. — Это всё?
—
— Хорошо. — Судья посмотрел на что-то перед собой, скорее всего, сверился с какими-то документами. — Тогда слово предоставляется представителю защиты подсудимого.
Подняв глаза, судья нашёл меня взглядом, и, судя по его хмурому виду, перед выступлением мне придётся ответить на кое-какие уже привычные вопросы.
— Защитник, подойдите ко мне, будьте так добры, — попросил судья.
Кивнув, я встал со стула, поправил пиджак, чувствуя на себе десятки взглядов, и направился к судье.
— Да, ваша честь?
— У меня есть вопросы касательно вашей доверенности, — чопорно произнес судья, взяв лежащий на столе лист, который я лично передал ему перед началом заседания.
— Какие именно, ваша честь? — совершенно будничным тоном поинтересовался я.
— Насколько я понимаю, у вас нет действующей адвокатской лицензии, — произнёс судья. Что характерно, сказал он это негромко. Так, чтобы могли его услышать только мы с ним, что сразу намекало на то, что он хотел именно уточнить, а не раздувать из этого дела скандал.
— Верно, — не стал отрицать. — Но, как и заявил ранее, я являюсь сотрудником фирмы Владимира Скворцова, который представляет Руслана Терехова. И по закону и при согласии клиента я могу защищать его при наличии разрешающей доверенности от своего начальника, который, в свою очередь, и является защитником клиента.
Судья явно хотел спросить что-то ещё, но я быстро предугадал его возможные вопросы.
— Если же предоставленных мною документов недостаточно, — продолжил я, прежде чем он успел сказать ещё хоть слово, — то можете спросить моего начальника. Он присутствует сейчас в зале и готов ответить на любые ваши вопросы.
Для полноты картины, повернувшись, я указал на сидящего в одном из первых рядов Владимира Скворцова. Тот, заметив это, приветственно поднял руку.
— Если требуется, то господин Скворцов готов подтвердить и мои слова, и предоставленные мною документы, — с лёгкой улыбкой произнёс я, повернувшись назад к судье.
— Думаю, в этом нет необходимости, — с точно такой же, едва заметной улыбкой отозвался тот. — Я просто хотел удостовериться. Тем более, насколько я вижу, ваши документы в порядке. Просто я хотел убедиться
— Лишних проверок не бывает, — улыбнулся я с пониманием. — Бывают только несделанные.
— Верно, молодой человек, — коротко в ответ усмехнулся судья.
А приятный и хороший, однако, мужик. Не стал устраивать скандал. Подозвал, тихо спросил, получил ответ, и всё. Никаких сцен или шумных разбирательств из-за малейшего пустяка. Приятно. А то часто бывало в моей прошлой практике, что место судьи занимал закомплексованный любитель потешить своё эго.
— Можете переходить к своему выступлению, защитник, — сказал мне судья, показав тем самым, что вопрос исчерпан.
Кивнув, я отошёл и приступил к своей вступительной речи.
— Уважаемый суд, прежде всего я хотел бы отметить, что сегодняшнее дело — это не столько судебный процесс, сколько абсурдная ошибка, где моего подзащитного пытаются
Повернувшись, я посмотрел в сторону Калинского. Нет, я не ожидал, что тот будет истекать от злости или бесноваться за своим столом. Если он хотя бы вполовину так хорош, насколько я думаю, то прекрасно понимает, что предварительный процесс ничего, по сути, не решает.
И так оно и было. Лев сидел и даже не слушал меня, тихо что-то обсуждая с сидящим с ним рядом прокурором. Надменный засранец. Ну ничего.
— Пятеро против одного, ваша честь, — продолжил я. — И вот этот один, смею напомнить, не полицейский, не военный, а обычный гражданский человек, оказался в ситуации, в которой любой из нас, не обладая его физической подготовкой, возможно, не выжил бы. Он защищался. Я отдельно хотел бы отметить — защищался, а не нападал. И делал это — внезапно — весьма успешно. За это его и судят. Я напоминаю, судят за защиту собственной жизни. Один против пятерых. Потому что я не думаю, что кто-то из собравшихся в зале людей по глупости подумает, будто мой клиент настолько глуп, что решил от нечего делать напасть в одиночку на пятерых человек, как пытаются представить случившееся прокурор и представитель нападавших.
О, а вот теперь его задело. Калинский явно недоволен. Знал, что я буду на это давить. Тут даже эмоции его читать не надо было, чтобы это понять. Вижу, что хочешь бросить возражение, но не можешь. Прости, дружочек, но это моя вступительная речь, так что сиди и слушай молча.
— Уважаемый суд, прокурор и находящийся здесь представитель истцов, — громко произнёс я, — скажут вам, что Руслан должен был понимать свои возможности. Что он мог «остановиться». Возможно, даже лечь и смиренно ждать, пока его бьют ногами? А может быть, предложить пятерым нападавшим чашку чая? Это чушь. Самооборона — это не фигурное катание. Там не ставят оценки за артистизм. Если на вас нападают, вы защищаетесь так, как умеете. Потому что от этого зависит ваша жизнь. И если вы защищаетесь хорошо — это не преступление. Это инстинкт выживания. А теперь к главному: мы не отрицаем факт конфликта, ваша честь. Мы отрицаем его интерпретацию. Руслан не преступник и не нападавший. Он, вне всякого сомнения, жертва. И я не позволю, чтобы в этом зале из него сделали козла отпущения только потому, что он посмел защищать себя, а не стал безропотной жертвой нападения. Спасибо, ваша честь, у меня всё.
Дальше всё шло довольно размеренно.
Поскольку слушание было предварительным, то ожидать, что весь процесс на нём и закончится, не следовало. Нет. После наших вступительных слов судья, разумеется, предложил решить вопрос миром. Не всё дело целиком, а только затребованные Калинским компенсации. Ну как миром — от его изначальных требований мы, конечно же, отмахнулись, так что судья предложил сократить размеры требуемых выплат, так как даже по его лицу было видно — он тоже немного обалдел от жадности Калинского и его клиентов. Калинский, что ожидаемо, отказался и продолжил настаивать на затребованных «его» клиентами суммах.