Адвокат Империи 14
Шрифт:
Видно, что его прёт. Парень прямо сдерживается, чтобы не расхохотаться. Будто издеваясь, он, словно послушный школьник, поднял руку.
— Слушаю тебя, Шарфин, — вздохнув сказал я.
— О, я просто хотел узнать, с каким лицом она будет защищать кого-то вроде человека, который изнасиловал её сестру, — с явной и надменной насмешкой в голосе сказал он. — Ну тут же налицо этический конфликт. Как же наша Катенька будет выполнять свою работу, если её…
— Она будет делать её с точно таким же лицом, с каким хирург оперирует убийцу, — резко произнёс я, перебив его на полуслове. — Но раз уж ты такой
Шарфин пожал плечами, что вызвало у меня приступ сильного раздражения.
— Я тебе вопрос задал, Шарфин. Изволь отвечать, когда тебя спрашивают. И встань.
Юрий явно не ожидал подобного. Да и не особо хотел отвечать. Тем не менее ему пришлось. Чуть ли не закатив глаза, он поднялся на ноги.
— Когда клиент не платит. Деньги кончились — закончилась и защита. Всё просто.
— Да что ты? — съязвил я. — А если это дело о жизни и смерти и суд в понедельник? Ты что? Уходишь домой в пятницу?
— А что? — фыркнул он. — Мы не занимаемся благотворительностью. Я что, должен работать бесплатно?
— Иногда да, — жёстко ответил я. — Если твой отказ от защиты несёт непоправимый вред клиенту, а ты не обеспечил замены, то ты не адвокат. Ты жалкий трус и беглец, который пасует перед трудностями. Хочешь свободы? Она дорого стоит. Сядь на место и не возникай, если я тебя не спросил.
Скорчив недовольную рожу, Шарфин опустился обратно за свой стол.
— Ты тоже садись, Кать, — уже куда мягче произнёс я, обращаясь к девушке. — Ты молодец. Отлично ответила.
Когда она садилась, то я заметил на её лице лёгкую, едва заметную улыбку, а её эмоции стали немного светлее.
Встав со стула, я прошёл в центр аудитории.
— Запомните одну простую вещь. Пока вы не заключили договор с клиентом о защите его интересов и не подписали его, вы вольны уйти. Но! — Я поднял указательный палец. — Если вы это сделали, то с этого момента перестаёте быть просто человеком. Вы структура. Инструмент, который должен выполнить задачу по защите прав и интересов. Потому что права и интересы нашего клиента — это что? Алина?
Дьякова хлопнула пару раз глазами, но очень остро сориентировалась.
— Права и интересы клиента первостепенны, — ответила она, быстро вспомнив мой постулат с первой лекции, чем заслужила одобрительный кивок.
— Молодец. Правильно. Запомните это хорошенько. Когда вы покинете университет и выйдете в реальный мир, то обнаружите, что абсолютно все твёрдые правила и постулаты, на которых строится ваше образование, там, за воротами университета, могут не работать. Они могут искажаться в угоду ситуации. Могут вообще исчезнуть. Никаких правильных ответов там уже не будет. Только последствия вашего выбора. Для клиента, для суда, для вас самих и для вашей репутации. Это и есть адвокатская этика. Не набор заповедей. Это территория выбора, где каждый шаг стоит очень дорого. Запомните это. Очень хорошенько запомните…
Меня прервал прозвеневший звонок. Бросив короткий взгляд на экран телефона, с удивлением обнаружил, что всё правильно. Лекция уже закончилась.
— На сегодня всё, — сказал я им. — На следующем занятии займёмся проблемами унификации этики, так что подготовьтесь.
Пока
— Рахманов?
Подняв голову, обнаружил стоящую у двери женщину лет сорока. На то, чтобы вспомнить, что она была одним из ректорских секретарей, у меня ушло всего несколько секунд. Была ещё одна, с которой я уже успел познакомиться. Та ещё стерва. У этой хоть выражение на лице добродушное, что как-то сразу настраивало на разговор.
— Да?
— Я Галина Абрамова, секретарь Аркадия Ростиславовича, — представилась она. — Ректор попросил вас зайти к нему. Прямо сейчас.
Глава 10
Ответ на отправленное мною сообщение пришёл в тот момент, когда я натягивал куртку, спускаясь по лестнице.
«В шесть вечера. Возьми мне классическую с маринованной капустой и морковью по-корейски.»
Извращенец. Нет, конечно же я понимаю, если бы он попросил туда жареной картошки бы добавить или халапеньо, но чтобы так… Ну и ладно. Главное, что договорились о встрече. А то я вообще думал, что Роман теперь будет сидеть в семейной крепости под охраной. Значит, в шесть на обычном месте. Удовлетворенно сунув телефон в карман, я вдруг задумался над любопытным вопросом.
— Слушайте, а зачем такое лично сообщать? — поинтересовался я у спускающегося передо мной по лестнице секретаря. — Могли бы и просто позвонить, вместо того чтобы ходить сюда. Холодно же.
— Во-первых, Рахманов, я никуда не ходила, — не оборачиваясь в мою сторону, заявила секретарь. — Я работала в этом корпусе, когда получила звонок от ректора. А во-вторых, если вас не устраивает способ, которым Аркадий Ростиславович сообщил вам о том, что хочет переговорить с вами, то вы можете высказать это ему свои претензии при личной встрече. Я уверена, что ему будет крайне любопытно послушать ваше недовольство его методами работы.
Голос её звучал немного чопорно. Я бы даже сказал — раздражённо. Но вот непосредственного негатива по отношению ко мне я не чувствовал. Скорее лёгкое недовольство человека, которого оторвали от его дела. Ноль процентов осуждения и сто процентов понимания, как говориться. Я тоже не люблю, когда меня отвлекают.
— Да я просто спросил, — пожал я плечами, а затем подумал о том, что она этого даже не видит. Ну и бог с ней.
Словно доказывая свои слова на деле, секретарь дошла со мной до второго этажа и скрылась в коридоре, отправившись, несомненно, по своим важным делам. Ну, а я спустился до первого, вышел на улицу и пошёл в сторону главного здания.
Похоже, что после того снежного ужаса, который обрушился на город в понедельник, погода решила наконец сменить гнев на милость. Ну, или у неё просто снег закончился. Тоже вариант, так-то. Главное, что он больше с неба не сыпался бесконечным потоком. Теперь единственным источником неприятностей становилась минусовая температура, которая вкупе с высокой влажностью так и норовила откусить тебе лицо. Какие-то жалкие минус десять ощущались градусов на шесть или семь холоднее. Благо, что идти мне было недалеко.