Адвокат Империи 2
Шрифт:
— Вот. — Маринка протянула мне папки. — Те два дела, о которых я тебе в машине говорила.
Взял бумаги, уселся в кресло и принялся читать. Оба нам направили из муниципального суда. И оба, как и полагается, бесплатные.
— Ладно. Берём, — произнёс я после того, как ознакомился.
— Окей. А какое? — поинтересовалась Скворцова.
— Оба.
Глава 4
— А ты не торопился. Я оставил тебе сообщение сутки назад.
— Да я только до работы добрался. У меня тут свои проблемы были,
Ну, не совсем правда, конечно. Поваляться на больничной койке мне всё же пришлось.
— Да, — усмехнулся голос Лазарева в телефоне. — Я слышал. Я вообще много чего слышал.
— Даже не сомневаюсь. Когда тебя выпишут?
— Через четыре дня, — ответил он, и в его голосе отчетливо слышалась искренняя признательность за случившееся. — Отец рассказал мне, что ты сделал. Я этого не забуду, Александр.
— Сын известного графа попал в должники к простолюдину. Кому расскажу, в жизнь не поверят. Купишь мне в благодарность тропический остров?
— Ты не зарывайся, — тут же пригрозил мне Лазарев, но его я уже знал достаточно, чтобы распознать шутку. — Остров он захотел. А больше ничего не надо?
— Да вроде нет, — фыркнул я в трубку. — Кстати, тут такое дело. Для того чтобы это сделать, мне пришлось добывать информацию. Очень и очень быстро добывать, если ты понимаешь, о чём я. Это дорого стоило.
— Вряд ли настолько дорого…
Я назвал ему цену. Кажется, судя по звуку из телефона, Лазарев только что подавился.
— Сколько?
— Столько. Вариантов у меня не было. И хорошо бы, чтобы я заплатил в течение ближайшей пары дней. А-то даже мои хорошие с ним отношения не особо помогут.
— Ладно, я разберусь с этим. Тебе пришлют вексель.
Я рассмеялся, представив сейчас его лицо, но потом решил стать серьёзнее.
— Тебе рассказали о том, что сделала Димитрова?
— Да. Знаешь, верь я в людей хоть немного больше, то сказал бы, что не верю, что она могла так поступить. Я до сих пор не могу понять, зачем она это сделала. Решила убрать меня, я имею в виду.
Эх, самомнение. А ничего, что я вообще-то был рядом? Мне так-то тоже могло прилететь так, что я отправился бы в могилу следом за тобой. Ну и ладно. Сейчас это уже частности.
— Тут я с тобой согласен. Обвинения с Изабеллы снимут, но…
— Я понимаю, о чём ты, — явно резче, чем ему хотелось бы, произнёс Роман.
— Тогда ты должен понимать, как она будет себя чувствовать, когда ей скажут.
Не каждый день узнаешь, что именно ты ответственен за смерть любимого человека. Старший Лазарев воспользовался своими связями, и на это дело накинули такое покрывало, что наружу даже слух не вылетит. Удивительно, как хоть что-то могло оставаться тайной в этом чёртовом мире.
— Я сам ей скажу.
— Я и не сомневался, — ожидал, что он скажет именно это.
Мы ещё немного поговорили. В основном обсудили юридические вопросы этого дела. Понятно, что много сделать просто не успеем. Но сейчас время уже такой большой роли не играло. Изабелла невиновна, и признание Елизаветы полностью
Едва я закончил разговор, как дверь в наш небольшой отдел открылась. Марина вернулась с кучей распечатанных по моей просьбе документов.
— Только не думай, что это войдёт в привычку, — недовольно буркнула она, уронив толстую стопку бумаг на стол. — Вообще-то я тут главная.
— И что?
— В смысле? Это ты должен по моим поручениям бегать и документы всякие печатать и бумажки приносить. И ещё кофе мне приносить…
— Обойдёшься, — перебил её. — Или уже забыла, как ты чуть не облажалась в деле со Штайнбергом?
— Ничего не облажалась! — вспыхнула Марина. — Я собиралась…
И замолчала. Ага. Ты собиралась заключить невыгодную для своего клиента сделку. И только то, что я вмешался и буквально заставил тебя работать, позволило закрыть дело в нашу пользу.
И, что самое главное, в пользу нашего клиента. Судя по выражению на лице Марины и её эмоциям, она это поняла. Её можно было назвать кем угодно, но только не самовлюблённой и эгоистичной дурой.
— Ладно, — пробормотала она через пару секунд. — Хорошо! Извини, ты прав. Я там облажалась.
— Ага.
Я открыл ящик стола, за которым сидел, и вынул оттуда толстую папку. Точнее, целую стопку папок. Примерно в тридцать сантиметров высотой. И плюхнул её на стол.
— Эт чё такое? — тут же напряглась она.
— Это все дела, которые ты провалила с того момента, как попала сюда, — сказал я.
— Ты совсем офигел?! — залилась она краской. — Я ни одного из них в суде не проиграла!
— Ладно. Перефразирую. Из пятидесяти шести дел ты добилась сделок в сорока трёх. Тридцать два из них — это, по сути, согласие на первоначальное предложение. Перед тобой просто появлялись лёгкие способы отвязаться от работы, и ты хваталась за них…
— Ничего я не хваталась! Я…
— Я не договорил, — уже более резко сказал. — В оставшихся делах ты либо получала чуть более выгодные условия, либо же твой клиент соглашался отказаться от своих претензий, что, по сути, тот же провал. Марина, давай честно. Ты страдала хернёй, а не работала практически с первого дня, как попала в отдел.
Молчит. Нечего сказать. Знает, что я прав.
— А теперь, — продолжил я, — вспомни, пожалуйста, что ты чувствовала, когда рассказала Светлане о том, что ты сделала для неё.
— Я помню, — смущённо пробормотала Марина и насупилась. — Очень хорошо помню.
— Отлично. — Моё лицо растянулось в довольной улыбке. — Потому что теперь мы начинаем с чистого листа. И теперь у нас будут только победы. Слышишь меня? За наших клиентов мы размажем любую скотину по полу. Не важно, в переговорной или в зале суда. И мы будем работать. Много работать. И будем делать всё, чтобы наш клиент остался в плюсе. Как минимум будем добиваться того, чтобы он получил по справедливости, а не отмазку в виде «минимальной компенсации».