Адвокат мертвых
Шрифт:
Она не жалела о том, что подписала сделку с Адвокатом. Кирилл не знал, но мертвые не обязательно подписывали договор о мести. Были и другие причины, по которому приходили к нему мертвые. Впрочем, Аня попалась на крючок о мести за собственную душу.
Врачебная ошибка, которую скрыли.
Ее смерть стала просто последствием «случайности», хорошо срежиссерованной. Убить должны были другую женщину, которая была в роддоме вместе с Аней. Только две бригады поменялись, когда начались сложные роды…
И вышло всё
Аня не могла уйти, потому что длинные цепи чужой вины прибивали ее к земле. Она не могла ничего сделать, не могла ничего понять, у нее даже не получалось осознать, что ее больше нет. Поэтому слова Адвоката о том, что он сможет ей помочь, она встретила с искренней благодарностью. Хотя и понимала, что за эту помощь тоже надо платить. Только даже не подозревала о том, как скоро и какой ценой придется оплачивать эту помощь окружающим.
Звонок в дверь раздался чуть позже. Звонили настойчиво. Долго.
Видимо пропажу Кирилла и его странное поведение заметил кто-то ещё. Аня не тронулась с места. Кирилла не было дома. Его сестра прийти не могла. Она была в больнице, мёртвые рассказали об этом Ане. Да и скорее всего, дверь родного дома сестра Кирилла открыла бы ключами.
Наверное, были друзья. Возможно старые, возможно — новые. Аня не знала.
И, наверное, только наверное, ей было чуточку интересно.
За окном шумел ветер, начинал накрапывать тихий дождь. Кто в такую погоду будет поднимать голову наверх?
И она вышла на балкон. Сама не зная толком почему, зачем ей это. Что она хочет увидеть?
Просто ее поманило туда непреодолимой силой.
Внизу стояла машина, незнакомая, светло-серебристого цвета. Той самой марки, которую всегда хотел муж Ани. А к машине двигался зонтик. Яркий-яркий, на такой посмотришь, и на душе светлее становится.
Губы сами собой сложились в очень нежную улыбку. Она и забыла. Когда-то она покупала яркие зонтики и ссорилась с мужем и Кириллом, которые не хотели принимать её яркие подарки. Она горячилась, буквально подпрыгивая на одном месте и доказывала, доказывала, доказывала!
Так и не доказала.
А внизу кто-то идёт с таким зонтиком.
…Ее зонтиком…
Сердце дало сбой.
Там, где-то внутри появилась боль, тягучая, разрывающая на части. Пальцы, которыми она вцепилась в поручень балкона, побелели.
Она отчаянно хотела кричать, но губы не выдавили бы ни слова.
Внизу был ее муж.
Человек, которого она любила больше жизни. Ставший ее мужем, которому она вручила ключи и от своего сердца, и от своей души. Человек, ставший отцом их ребенка. Она мечтала просыпаться с ним по утрам и засыпать по вечерам. Она возвращалась с работы быстрым шагом, чтобы успеть купить продукты и приготовить что-то особенное к ужину.
Они ездили по выходным на дачу. И там, сидя в одном кресле-качалке, мечтали о будущем. О машине,
О собаке, наверное, золотистом ретривере. Или о попугайчиках, волнистых задорных крикунах. Или…
Мечты остались высказанными, но не исполнились. Аня сама стала частью трагедии. Чужой, но от того не менее разрушительной.
Порыв ветра, в котором замершей девушке почудился крик ворона, сорвал зонт, понес его в сторону.
Мужчина внизу попытался его поймать, но ветер не желал так быстро отдавать свою новую игрушку. Мальчик, сидящий у отца на руке, радостно захлопал в ладоши, а потом поднял руку наверх.
Аня не слышала, что он сказал. Она смотрела… ощущая как растворяется весь мир и как исчезает она сама. Он был так похож на них двоих, ее малыш. Ее маленькое продолжение. Ради него — и умереть не жалко. Жалко, что не получилось быть вместе с ними.
А внизу мужчина на миг замер, потом чуть качнул сынишку на руке и наставительно сказал.
— Я же говорил, мама всегда присматривает за нами и мы не должны ее разочаровать. Ну? Идем домой?
— Плям-плям!
— Значит, плям-плям…
Посадив сынишку в детское кресло и застегнув его, мужчина всё же поймал зонт, бросил ещё один взгляд на крышу, туда, откуда на миг на него взглянула девушка с белоснежными крыльями и сел в машину.
Басовито загудел мотор, и автомобиль выехал со двора.
Аня сидела на балконе, прижимаясь спиной к двери, и плакала и смеялась одновременно. В воздухе кружило чёрное воронье перо, сообщившее, что это был подарок…
За что, почему — девушку не волновало.
Она была счастлива настолько, насколько может быть счастлив человек, уже умерший и готовящийся умереть второй раз, подглядевший малый кусочек чужой жизни…
…До места предстояло добираться попутным транспортом. Кирилл, оставленный на улице перед домом, где жила Лэйла, сидел на крыльце, глядя в небо. Мужчина от своих слов отступать не думал и раздумывал совсем не о том, что ему предстоит увидеть. Он отдавал себе отчёт в том, что виденное может стать для него той соломкой, что сломает его. Он понимал, что это опасно, что он может сойти с ума. Но думал о другом.
О том, что ощущение смерти на кладбище было подозрительно знакомым. Будто бы уже ощущаемым. Нет, не в том плане, что так пахли те тайны, которыми он занимался по работе. Совсем нет.
Ощущение было откуда-то из детства. Что-то было там. В темных катакомбах. На чердаках, где сквозь щели в дырявом потолке лился солнечный свет, и в воздухе танцевали пылинки.
Что-то было там, в то время, когда он играл в снежки с друзьями и на физкультуре ходил в походы на лыжах.
Что-то осталось там, припорошенное временем, ставшее подзабытым…