Адвокат вольного города 4

Кулабухов Тимофей

Дверь дзенькнула и в офис кто-то вошёл. В первую секунду я подумал, что это Скарабейников что-то забыл и вернулся, однако это была небольшая группа родственников, явно отец семейства, мать, два взрослых сына и какая-то тётка, вероятно кому-то из отца с матерью — старших сестра.

— Сколько у Вас стоит консультация? — взяла быка за рога тётка.

— Десять рублей за полчаса, — несмотря на то что расценки встречаются в кабинете аж трижды, мне регулярно приходилось их повторять.

— А почему так дорого?

«А почему бы и нет», хотелось ответить

мне, но, сохраняя каменное выражение лица, я с достоинством произнёс:

— Рекомендации адвокатской палаты республики по расценкам. Однако, если это слишком накладно, то в районе центрального рынка есть юристы, они консультируют бесплатно.

Семейство переглянулось, уходить они явно не собирались.

— Вы можете по недвижимости и наследству проконсультировать?

— Да, десять рублей за полчаса.

— Скажите, — начала, наконец, тётка, которая стояла чуть поодаль, — А если человек продал свою квартиру и нарушил закон, Вы можете проконсультировать?

— Десять рублей за полчаса, — я старался скрыть раздражение.

— Вот у нас дед был. Есть. Есть дед, но умер недавно, — запричитала тётка.

— Козёл старый, — вставил свои пять копеек отец семейства.

— Петя! — одёрнула она его — Так вот, что нам делать в таком случае?

И они пристально посмотрела на меня, как учительница, вызывающая троечника к доске, типа тему урока нам поведает ученик Филинов!

Отвечать, я, разумеется, не стал. Как не стал в четвёртый раз повторять тезис платности консультации и про червонец за «поговорить». Пожалуй, это уже перебор. Вместо этого молчал и скептически смотрел как они по-хозяйски рассаживаются на стулья офиса.

Наконец до них дошёл мой толстый молчаливый намек и отец семейства, с большой, надо сказать, неохотой, положил мне на стол смятый червонец.

— Так что там сделал этот Ваш дед? — спросил я, уже когда спрятал купюру в стол и нажал на настольных часах отсчёт времени (что характерно, ни с «пацанами», ни со Скарабейниковым мне такого делать не приходилось).

— Как что? — непритворно изумилась тётка и возмущённо захлопала глазами.

— Отталкивайтесь от того, что я не ваш родственник и знаю только вводные, которые услышал от вас. А я услышал, что у вас был дед, что он что-то сделал и некоторые из вас считают его козлом. Будут ещё данные для анализа?

— Какой Вы непонятливый адвокат! — искренне возмутилась другая тётка, мать семейства.

— Вот Вы! — я решительно показал на того из парней, который мне показался наименее тупым и самодовольным на вид. От моего жеста он немножечко струхнул и побледнел. — Как звали деда?

— Савва Андреевич.

— Он конкретно Вам — дед?

— Д-да.

— Отец матери или отца?

— Отца.

— Тааак, кем он был по роду деятельности?

— Ну это… В Саратовской таможне большим начальником. Потом переехали мы сюдой, в Кустовой. Так говорят. Я тогда ещё не родился.

— А сколько ему было лет?

— Н-не знаю.

— Да семьдесят девять, почитай! — закатила глаза тётка на мою такую «непонятливость».

—

Допустим, — я не отвлекался от парня. — Вас самого как зовут?

— Карась.

— А по паспорту? — уже с некоторым трудом я сдержался от того, чтобы выругаться.

— Евгений.

— А из-за чего Ваши родственники на него так злы, Евгений?

— Давайте я расскажу, — хмуро прервал наш диалог отец семейства. — Папенька мой зарабатывал много денег. После вынужденной отставки мы переехали сюда. Его, как Вы, должно быть, знаете, чуть не посадили. Он купил здесь дом, поместье, арбузное поле и плодовый сад на четыре сотни гектар с собственным прудом и толстолобиками.

— Молодец, — попытался дать оценку событиям я.

— Не молодец он, — страдальчески закатил глаза мужчина, — Он нас с сестрой считал за тунеядцев, захребетников и нахлебников, а когда маменька умерла, так и вовсе выгнал из дому.

— А давно это было?

— Лет двадцать уже.

Я прикинул в уме, что отцу этого чрезмерно работящего семейства приблизительно полтинник, никак не меньше, то есть «выгнал» он тридцатилетнего или старше, сына и примерно такую же по возрасту дочь.

— С кем он остался жить?

— В смысле?

— Другие дети, внуки, любовница?

— Как Вы смеете такое спрашивать?

— Смею, приятель, ещё как смею, — одёрнул его я. — Тут адвокатский кабинет, а не институт благородных девиц. Если Вам что-то не нравится, Вы можете пойти на улицу и поплакать.

Мужчина явно слегка охренел от такого поворота общения, но перечить мне не посмел. Я вперился взглядом в Карася.

— Он один остался жить, — сжался внук.

— Понял. Двадцать лет назад выгнал всех… скажем так, родственников. И?

— Ну что за «и»? — в очередной раз возмутилась тётка. — Что нам теперь делать, я Вас спрашиваю?

— Муравью кое-что приделать, — сквозь зубы раздражённо тихо ответил я, потому что эта компашка начала меня подбешивать своей скупостью на юридические вводные и продолжил уже громко. — Рассказывайте толком, что дальше произошло? Почему я из Вас по слову, по букве информацию тащу?

— Мы его семья, его родственники и законные наследники. Мы свои права знаем!

— Обстоятельства, — демонстративно игнорируя «знатоков», я ткнул пальцем в направлении Карася.

— Ну, мы как-то собрались, приехали к нему…

— Вообще, — вновь перебила его тётка, — мы за ним ухаживали, обстирывали, еду привозили, готовили, убирали, лечили, ночами не спали, переживали за него, терпели его склочный характер, как могли обхаживали.

— Но жили отдельно? Где вы все вообще живёте?

— Ну, в городе, где же ещё? Нам мамка из деда денег выбила… Жмот он, чего уж там, купил квартиру нам, чтобы пока мы учились, было где жить. В центре у нас трёхкомнатная квартира. Только Вы посмотрите, сколько нас! Мы там уже не помещаемся и мусор постоянно, хлам, бардак, ремонта двадцать лет как нету, ругань при готовке, вечно все без работы сидят, никто продукты не хочет покупать. Это всё дед виноват!