Адъютант палача 3
Шрифт:
— Дай ему воды, — говорю Янке, а сам заглядываю в салон дилижанса. Взрывпакет даже не повредил обшивку, а просто нейтрализовав пассажиров. Два крупных ящика располагались под сиденьями, на одном из них лежал кожаный кофр. Вытаскиваю весьма тяжёлый саквояж и отрываю. Пачки ассигнаций, причём в основном фунты и франки, какие-то акции, записная книжка и несколько мешочков в специальных внутренних кармашках. Достаю один из них и заглядываю. Камешки и весьма немалого карата. Это мы удачно зашли! Запрыгиваю в салон и вскрываю ящик. Как я и предполагал там золотые монеты. Думаю, операцию можно смело переименовать в «Это праздник
— Ви за это ответите, — вдруг подал голос Горовиц, при этом у него прорезался узнаваемый такой местечковый акцент, — Это беспрецедентный акт, который не останется безнаказанным. Ааа…
Дабы прекратить словесный понос, наступаю ворюге на яйца. Янка между тем затыкает ему рот и связывает руки. Подошедшие парни уже разобрались с деревом и ждут дальнейших приказов.
— Трупы в первую коляску и бросайте её в реку, затем займитесь дилижансом. Лошадей только предварительно расседлайте и отпустите, незачем животных мучить. Фредди, — говорю немцу, — Вытаскивай ящики и проконтролируй, чтобы их донесли до нашего возка, как парни закончат. И осторожнее там, ребята проверенные, но золото толкает людей на необдуманные поступки.
Немец принялся вытаскивать золота, я же склонился над уже обгадившимся поставщиком, с ужасом, взирающим на меня. Балаклава — вещь хорошая, но она не изменит голос. И Йосик Горовиц прекрасно понял, кто перед ним и что живым ему не уйти. Я лично допрашивал урода, поэтому мой голос он прекрасно знает.
— Вы удивлены Йоахим Самуилович? — произношу деланно участливым тоном, снимая маску, — Понимаете, нельзя уйти от судьбы. По вашим понятиям за деньги можно купить всё, даже вороватых царских генералов. Но в империи хватает людей, которые Родину не продают. А ещё я плевать хотел на все эти потешные суды, так как давно приговорил вас к смерти.
— Вам это не сойдёт с рук, — заверещал Йосик, — Мы тоже не дураки и прекрасно понимаем исходящую от вас опасность. Все сразу поймут, кто стоит за моей пропажей и этим наглым ограблением. Более того, даже эти спесивые гои в золотых эполетах, боятся связываться с моим родственником. На вашем месте я бы вернул украденное, и помог мне добраться до Кишинёва. Тогда мы проявим милосердие и не станем преследовать вас и вашу семью. Иии…
Втыкаю нож в колено жертвы и под её дикий визг. Зря Горовиц начал с угроз, тем более моей семье. После этого он сам развязал мне руки.
— Мне нужны номера счетов и названия банков, куда вы положили наворованное, — спокойно говорю жертве, когда она немного успокоилась, — Я прекрасно понимаю, что здесь не вся сумма и компаньоны передали вам свою часть гешефта. Обещаю, что вы умрёте безболезненно, и никто не тронет Регину Аароновну с детьми. В противном случае нам придётся побеседовать с вашей супругой. Кстати, она не доехала Бриэлы. На всякий случай мои люди её задержали.
— Ыыы… — обречённо завыл Горовиц, поняв, что выхода у него нет.
— Времени осталось мало, поэтому надеюсь на ваше благоразумие, — пытаюсь договориться по-хорошему.
Я думал, что семья для гешефтмахера на первом месте, но всё не так просто. Скорее всего, есть дублёр, которому поручено снять деньги со счетов и передать родне остальных участников Товарищества. Ещё он явно боялся своих
В итоге, через несколько минут кровавый обрубок, неспособный издавать иных звуков кроме хрипа, получил милосердный удар ножом. Всё что нужно я узнал. Только не пойму, зачем было запираться и строить из себя героя? Бедствовать семья Горвица не будет, но и жировать на наворованном им никто не позволит. Пока не проверим все счета и заберём деньги, семья вора останется в заложниках. Заодно, наш герой сдал дублёра, который действительно существовал и ждал условного сигнала, находясь в Одессе. Думаю, брать его завтра, хотя, по нынешним временам это проблематично. Патрули шныряют по городу и нападение надо грамотно спланировать.
Мы решили переночевать в небольшой роще, где разбили палатки и развели огонь. Завтра поутру двинемся на базу, расположенную в десяти вёрстах от Одессы. Там я, кстати, провёл больше месяца, пока окончательно не поправился. Последствия ранения и особенно контузия давали о себе знать, но я постепенно приходил в норму.
Сидя перед костром и попивая глинтвейн, сваренный Фредди, я возвращался к событиям, предшествующим сегодняшней акции. До сих пор не могу понять логику наших властей, принимающих весьма странные решения.
Трибунал над проворовавшимися военными и их гражданскими подельниками проходил в конце февраля. Несмотря на все усилия Николая Николаевича, который даже успел съездить в столицу и быстро вернуться, под суд попали все арестованные. Но этому деятелю удалось добиться того, что вместо Особого трибунала дело разбирал его военный аналог, созданный по указу императора. К тому времени меня уже окончательно отстранили от всех дел, мотивируя подобное решение необходимостью поправить здоровье. Мысль дельная, поэтому я под постоянным наблюдением одного из учеников Пирогова принимал положенные лекарства и постепенно восстанавливал утраченную физическую форму. Для этого парни перевезли меня в усадьбу под Одессой, где расположилась наша штаб-квартира.
Несмотря на закрытый характер суда, народ о нём знал, и по городу расползались слухи один другого фантастичнее. Кстати, председателем суда Александр назначил специально прибывшего из Варшавы князя Барятинского. Я понимаю, что это пленитель самого Шамиля и заслуженный человек, но выбор весьма странный. Фельдмаршал уже немолод, далёк от реалий нынешней армии и произошедших событий. Единственным положительным моментом столь спорного назначения, являлся давний конфликт князя с Ник Ником. В своё время пожилой ловелас умыкнул жену у своего подчинённого, а брат царя сделал много, дабы очернить известного воина. Скандал был громким, в итоге фельдмаршала простили, одобрили развод и новый брак его пассии. А император в знак своего расположения подарил герою дворец в Польше. Но, судя по разговорам, князь затаил обиду на Ник Ника.