Аэронавт
Шрифт:
«Ушёл в горы! – пронеслась спасительная мысль. – Не стал ждать и ушёл, как я ему сказал!»
Но вдруг из мастерской послышалось тихое блеяние.
«Вот ты где! – улыбнулся Миша. – Овцы тебе важнее, чем вернувшийся флагман!»
Тогда он вытащил из кармана мятую флагманскую кепи, встряхнул, водрузил на голову и толкнул дверь в тёмную мастерскую. В нос ударила смесь запахов из залежавшегося сена и нечищеных животных. Закрытые окна и двери едва пропускали свет, скрывая в темноте встревожившихся овец. Смородин вгляделся в угол и увидел неясный силуэт, сидевший на бочке, рядом с воротами.
Так начальство
– Вы его нашли? – вбежал следом Александр, но Смородин не ответил.
Тогда восседавший на бочке силуэт встал и вышел в полосу слабого света, падавшего сквозь открытую дверь.
– Не соврал, – довольно кивнул Прохор. – Мы его вяжем, а он горло дерёт – за мной флагман вернётся и всем нам головы оторвёт. Верит тебе боцман. А вот я сомневался. Не хотел тебя ждать, да вижу зря. А ты ещё и не один, а с самозванцем. То-то Проясняющий обрадуется. Он давно его хотел заполучить.
– Где Стефан? – отступил на шаг Миша, заметив, как зашевелились и другие силуэты, двинувшись тенями вдоль стен и заходя в обход. У некоторых из них Смородин увидел ножи.
– Боцман? – пожал плечами Прохор. – Боцман в обители. Я вас к нему отведу. Ты же хочешь этого, флагман Михай? А если нет, так я тебя неволить не стану. Заберём с братьями самозванца, а ты оставайся, там… в расщелине. Куда мы тебя сбросим.
Теперь Прохор подошёл почти вплотную, и Смородин смог его рассмотреть с головы до босых ног. От былого аэронавта не осталось и следа. И дело было даже не в том, что теперь об его недавнем прошлом не напоминала алая форма, потому что её сменил бесформенный балахон, накинутый на голову и зафиксированный вокруг шеи тесьмой. А в том, что теперь рядом с Мишей стоял совсем другой человек – исхудавший, со впалыми небритыми щеками и бледным, как мел лицом. Но больше всего Смородина поразили глаза. Они светились лихорадочным блеском и ни секунды не стояли на месте. Его расширенные зрачки метались вверх-вниз, вправо-влево, словно никак не могли сфокусироваться на одной точке.
– Проясняющий разрешает нам применять насилие, если кто-то не хочет добровольно идти к ясности, – вкрадчивым голосом прошептал Прохор. – Потому что у него есть и другое имя – Карающий!
– Прохор, что с тобой? На кого ты стал похож? – попытался перехватить его взгляд потрясённый Смородин.
– Ах, это? – Прохор взмахнул полами чёрной накидки. – Я ещё всего лишь только послушник. Но если я постигну глубины его проповедей, Проясняющий примет меня в старшинство братьев.
– Какой ещё к чёрту Проясняющий?! Ты на рожу свою посмотри! Ты когда последний раз ел?
– Тленную еду нам заменяет напиток ясности. Ибо нет ничего в этом мире более важного, чем ясный взор, устремлённый в глубину своего сердца и души. Так говорит Проясняющий, открывающий нам глаза на небытие и бытие.
– Что за бред ты несёшь? Кто тебе так лихо засрал мозги? Кто этот Проясняющий?
– Не говори о нём недостойно, флагман! Для непокорных он Карающий! – оглянувшись на таких же, как и сам, доходяг, Прохор решился разъяснить. – Там, внизу, – он кивнул в сторону деревни. – Его зовут Двакула. Но для нас у него нет
– Я всё понял! – перебил его Смородин. – Стефан у него?
– Да. Боцман тоже присоединится к нашему младшему братству, стоит ему лишь единожды прояснить взор напитком ясности.
– Ты, кажется, хотел меня отвести к вашему Проясняющему? Не мог бы ты показать дорогу?
– Мои братья свяжут вам руки и завяжут глаза.
– Мы не пленники и пойдём по доброй воле, так что давай без этих дешёвых маскарадов.
– Таков порядок. Проясняющий разговаривает с незнакомцами, лишь когда они связаны.
– Так он ещё и трус.
– Замолчи! – испугался Прохор. – Он всесилен и даже сейчас наблюдает за нами. Не заставляй Проясняющего показать тебе его вторую сущность. Вы пойдёте к нему связанными, или мои братья свяжут вас силой. Оружие оставь здесь. В обители ему места нет, – ловким движением Прохор расстегнул пояс, и шпага Смородина с грохотом упала к его ногам. – На Стефана я зла не держу. Как не держу его и на тебя, флагман. Все ваши прежние обиды я простил. Так приказал Проясняющий, потому что благодаря вам я обрёл своих новых братьев. Не сопротивляйтесь, не спорьте, и мы отведём вас туда, где вы прикоснётесь к мудрости речей нашего властителя. Поверь, флагман, это стоит того, чтобы покориться судьбе и принять участь, какая уготована тебе мучеником Иезусом и его наместником на земле.
Удивительно, но тихие и вкрадчивые слова произвели впечатление на Смородина. Ещё секунду назад он лихорадочно обдумывал план встречного нападения на Прохора и его босоногих братьев, но внезапно верх взяло любопытство. Это же какие слова нужно сказать, чтобы молодого здорового парня превратить в трясущуюся тень, с таким фанатичным блеском в глазах? Что нужно сделать, чтобы жестокий и вечно недовольный Прохор вдруг превратился в покорную овцу? Гипноз? Вряд ли. Тогда рядом должен находиться гипнотизёр, чтобы держать его под контролем. Неужели и вправду слово может обладать такой силой?
Миша вгляделся в каменные лица обступивших неровным кругом братьев Прохора. Их тощие фигуры, словно тени, безмолвно покачивались на босых ногах и, казалось, лишь ждали команды, чтобы наброситься на самозванца и неуступчивого флагмана.
– Спокойно, Сашок, – шепнул Александру Смородин. – Перевес пока не в нашу пользу. Давай без глупостей, но и бояться ничего не нужно.
– А я и не боюсь.
– Вот и правильно. Да и любопытно мне взглянуть на этого Проясняющего – любителя воровать чужих боцманов и сумевшего так приручить строптивого Прохора. У меня это так и не получилось.
Миша покорно протянул руки, и Прохор набросил приготовленную петлю. Затем ему завязали глаза. Один из братьев перекинул верёвку через плечо и потащил их к тропе, ведущей в горы. Поначалу под ногами хрустел снег, но затем хруст исчез, и Смородин догадался, что они выбрались из чащи, и теперь под ногами были лишь голые камни. Он слышал за спиной сбивчивое дыхание Прохора и, чтобы убедиться, что это действительно он, спросил:
– Прохор, а почему вы босые? Это же, наверное, очень больно? Я даже сквозь ботинки чувствую острые камни. Да и холод здесь недетский.