Афанасьева, стой!
Шрифт:
– Ты же сказал, что ничего не было!
– Так ничего и не было. Я ведь уже объяснил, ты не в моем вкусе. Но задница у тебя ничего так, – с этими словами Семёнов направился в ванную.
Обалдеть! Я к нему вчера приставала! Голая! Жесть какая! А он? Он побрезговал. Несмотря на то, что задница у меня «ничего так».
«Ну почему это не яд?» – вопрошала я господа бога, давясь растворённым в воде аспирином.
Прилагая неимоверные усилия, поднялась с постели. Срочно требовалось одеться, пока мужчина, с которым я провела сегодняшнюю ночь, плещется в душе. Где халат? Халат оказался неподалёку.
Семёнов стоял передо мной прекрасный и рельефный, как мраморное изваяние Аполлона. На загорелой татуированной коже, под которой бугрились чётко очерченные мышцы, сверкали капельки воды. И всё это великолепие было слегка прикрыто полотенцем, характерно топорщившимся пониже талии. Полотенцем, которым я сушу волосы, между прочим. В руке у Аполлона была моя зубная щетка. Спать со мной он, значит, побрезговал, а пихать в рот мою зубную щетку – это ничего, это нормально. Просто нет слов!
– Афанасьева, дуй в душ. Даю тебе десять минут на то, чтобы привести себя в порядок, – с этими словами парень вручил мне осквернённую зубную щетку.
Я послушно прошмыгнула в ванную. Куда угодно, только подальше от этого ошеломительного зрелища. Кажется, я ослепла. Айтишник оказался лучше, чем я себе представляла даже в самых смелых мечтах трехмесячной давности.
Пока я находилась в душе, Семёнов развил на кухне бурную деятельность. Там что-то шипело и шкворчало, по квартире разносились умопомрачительные ароматы. Я быстро натянула джинсы с футболкой и босиком прошлёпала на кухню.
Семёнов поставил передо мной яичницу с беконом, салат из помидоров со сметаной и большую кружку кофе. Какие аккуратные глазки у яичницы. Ни один не потёк. Как ему это удается? Я так не умею. Идеальный мужчина!
– Похмеляться изволите? – ехидно поинтересовался идеальный мужчина.
Козлина! Пожалуй, восхищение было преждевременным.
– Ну, нет так нет, – правильно истолковал мой злобный взгляд исподлобья айтишник. – Всё равно после вчерашнего ничего не осталось. Горазда же ты вино хлестать. Да не переживай так, я никому не скажу. Это будет нашей маленькой тайной, – и подмигнул.
Ну точно, вонючее рогатое животное!
– Сколько с меня за банкет? – поинтересовалась я, желая отдать всё до копейки и даже приплатить сверху. В качестве чаевых.
– А вот это уже обидно, Афанасьева! Я, между прочим, от чистого сердца. И потом, у меня зарплата в два раза выше твоей. Так что не волнуйся, не разорюсь.
Я кивнула. Ну да, зарплата в два раза выше, работы в три раза меньше. Нет в жизни справедливости. Зачтём щедрость Семёнова в счёт перераспределения материальных благ между капиталистами и пролетариатом.
Парень собрал пустую посуду со стола. Я думала, он просто сгрузит её в раковину. Но Семенов, видимо, решил окончательно меня добить. Полуголый мужчина (он надел только джинсы, предпочитая щеголять безупречным обнажённым торсом), живая реклама стрип-клуба, мыл посуду на моей кухне. Полный разрыв шаблона!
– Афанасьева, ты долго ещё планируешь мной любоваться? –
– Куда?
– Куда надо. На месте узнаешь.
Через пять минут мы толкались в прихожей, мешая друг другу. Семёнов занимал слишком много места в моей маленькой квартире и моей тихой скромной жизни. Когда я собралась было натянуть куртку, он вырвал её из моих рук для того, чтобы помочь одеться. Открыл входную дверь, пропуская вперед.
Вот как в одном человеке умудряются сочетаться язвительное хамство и джентльменская галантность?
Во дворе он взял меня под руку и повёл в сторону автомобиля – массивного седана чёрного цвета. Открыл передо мной дверцу «лексуса». Откуда такие роскошества у простого айтишника?
– Семёнов, ты что, банк ограбил?
– Нет, директора водокачки, – хмыкнул он. – Залезай давай.
Семёнов гнал автомобиль по полупустым дорогам утренней Москвы в сторону центра. Через полчаса мы въехали в один из дворов в районе Чистых прудов.
– Всё, Афанасьева. Дальше на своих двоих.
Далеко идти, однако, не потребовалось. В нескольких метрах от того места, где был оставлен автомобиль, на первом этаже жилого дома располагалась какая-то контора. Вывеску я рассмотреть не успела.
Внутри было вполне прилично. Свежий ремонт, новенькие двери по всей длине коридора. Светло, чисто и тихо. Вообще-то сегодня суббота. Все нормальные учреждения закрыты. Интересно, куда меня притащил айтишник?
Мы вошли в один из кабинетов, где находилось три офисных стола. Занят был только один. На нас через толстые стёкла очков в роговой оправе внимательно смотрел полноватый лысый мужчина предпенсионного возраста.
– Доброе утро, Захар Матвеевич, – поприветствовал его Семёнов. – Вот, пострадавшую привел. Посмотрите?
– Приветствую, Алексей. Доброе утро, барышня. Проходите, присаживайтесь.
Меня усадили на стул перед столом Захара Матвеевича.
– Ну-с, рассказывайте.
– Что рассказывать? – не поняла я.
– Кто на вас напал, когда это случилось, какие симптомы имеются в наличии.
Я перевела недоумённый взгляд с мужчины на Семёнова. Они что, с ума посходили?
– Симптомы появились в понедельник, – принялся отчитываться Семёнов. – Может, конечно, и раньше, но я заметил только в понедельник. Вялость, апатия, раздражительность, расфокусированный взгляд. К середине недели она вроде бы выправилась, но в четверг свалилась в обморок прямо на работе. Вчера зашёл проведать, она была в невменяемом состоянии. Укусов и иных повреждений на теле нет. Я проверял.
У меня брови полетели вверх. Так вот почему я оказалась совершенно голой! Он какие-то укусы на мне искал. Точно, больные люди. Так, минуточку. Не из-за этой ли проверки я не могу вспомнить, чем закончился вчерашний вечер?
– Ты мне что-то в вино подмешал, да? Ты совсем чокнутый, Семёнов?! Оба вы чокнутые! Я пошла, а вам счастливо оставаться. И не подходи ко мне больше. Ты понял, Семёнов? Или я за себя не отвечаю.
Я попыталась встать, но не тут то было. Парень железной рукой надавил на плечо, вынуждая остаться на месте. Сильный, зараза!