Афера (для) миллионера
Шрифт:
— Академичненько, — хмыкнула снисходительно так и не убравшаяся к черту Волошина.
— Ну, лучше академичненько, чем гипер-реалистичненько… — пробубнила я себе под нос, тихонько складывая вещи.
— Что? — девушка мотнула головой в мою сторону, будто только заметила и впилась в меня жалюще внимательным взглядом.
Бровь ее красиво изломилась. Я мотнула головой.
— Ничего.
— Мы не в девятнадцатом веке живем, а в двадцать первом, — зачем-то сказала она.
— Да как скажете, конечно…
Кажется, я ей не нравлюсь.
— Ты мне не нравишься.
Ну кто бы мог подумать! Я вскинула на нее удивленный
— Ты выглядишь, как напуганная школьница — и вовсе не в хорошем смысле этого слова. Догадываюсь, что тебе нужно от Макса… Золушкой себя представляешь? Ну-ну, зубки обломишь, он ни разу не кретин, чтобы на такое разводилово клевать.
Я смотрела на нее и молча слушала. Чувствовала я себя обплеванной, и это жутко злило. В каком-то смысле она была права — ну не мне себя оскорбленной невинностью чувствовать! Вот только что-то мне подсказывало, что отнюдь не дружеская обеспокоенность ею движет.
— Эй… — вырвалось у меня слабое в попытке ее притормозить.
— Ну прости, — она улыбнулась и пожала плечами, — Я человек прямолинейный. Говорю, что думаю.
— Вы человек невоспитанный, — возразила я, — И говорите, не думая. Не припомню, чтобы я вашего мнения спрашивала — так что это просто-напросто хамство. А вовсе не прямолинейность.
Я — человек неконфликтный. Даже больше! Чаще всего я подстраиваюсь под окружающих, лишь бы не было больших проблем. Например, я никогда не скажу парикмахеру, что мне не понравилась стрижка. Потому что, ну, волосы не зубы — отрастут! А человека расстраивать и чувствовать себя из-за этого неловко или там с администрацией разбираться и договариваться… Только нервов больше потрачу. А оно мне надо, раз уж мне и правда не принципиально?
Из-за этого многие поначалу ошибочно считают, что я вообще ответить не могу. Ну не в моем характере это, вроде как! В глазах плещется испуг, а язык спрятан где-то пониже поясницы. А между тем, я просто не в состоянии была молчать, когда мне кто-то или что-то не нравилось всерьез. Просто происходило это очень редко.
А Алиса Волошина не понравилась мне сразу.
— Даже не облизывайся на Макса, — предупредила она.
— Потому что он уже весь в твоих слюнях, и я могу чем-нибудь заразиться? — я улыбнулась.
— Я бы воткнула тебе карандаш в глаз, да они у тебя все наточены тупо…
— Воткни себе лучше в рот одну из своих скульптур, чтобы чепуху не нести…
Мы смотрели друг другу в глаза, тихо поскрипывая зубами.
— Ах ты гадина!
У меня дернулся глаз.
— Сама стерва! — я подскочила к двери, — Света, а вы еще не отозвали охрану? А то мне тут угрожают карандаш в глаз воткнуть!
Света послушно взялась за телефон.
— Как отозвали, так и позовем обратно…
Я дернулась, когда девушка вышла, задев меня плечом. Она красиво откинула свою гладкую, золотистую гриву за спину.
— Света, не надо, я уже ухожу!
Да. Я тоже уже ухожу… Я быстро покидала вещи в сумку, накинула пальто и побежала скорее к лифтам, будто за мной кто-то гнался. Мне надо все это переварить!
Эх, давно я с людьми так близко не общалась и даже, кажется, вспомнила — почему.
— Милая? — уточнил Саша.
Максим кивнул.
— Милая.
— А вдруг это, как я и говорил, по твой кошелек, а вовсе не по твою душу? — друг насмешливо вскинул темные
Максим улыбнулся. И перевел тему.
— Мари при первой же встрече назвала тебя говноедом и выкинула в аквариум твой телефон, — напомнил мужчина другу, — То, что она мстительная и обидчивая у нее разве что на лбу красным не написано было.
— Ой, боже, не напоминай! Знаешь, что она мне написала в последнем сообщении?!..
Глава 4
Мои проблемы в сексуальной жизни начались — я в этом уверена! — в четырнадцать лет, когда я впервые посмотрела порно. До сих пор помню, как удивилась, когда услышала шлепки при соприкосновении тел. До этого у меня даже мысли не было, что во время секса могут быть какие-то другие звуки, кроме красивых стонов женщины. Ну и расслабляющей музыки на заднем фоне! Может еще шелест шелковых простыней — но на этом точно все.
Я подумала, что да, шлепки — это логично. Но как-то не очень волнующе. И абсолютно точно не романтично.
Я тогда пришла к бабуле и сказала, что сексом я заниматься не буду, потому что это омерзительно. Бабуля посмотрела на меня, как на дуру, и воскликнула: «Да что ты говоришь! Секс — это прекрасно! Обязательно как-нибудь попробуй, очень советую».
Бабушку я уважала, поэтому дальше спорить не стала. Я решила, что дам сексу шанс, раз она так говорит. Но торопиться с этим точно не планировала.
Прошло десять лет с того памятного дня, и я заходила в квартиру Максима Валерьевича Майорова в своих единственных стрингах, которые потрясно на мне смотрелись даже не смотря на то, что подтянутой фигурой я похвастаться не могла. Заходила я с твердой уверенностью, что сексом я заниматься не буду! Я приехала работать. Совершенно точно так.
А то что ноги побрила… Ну это мне просто так захотелось!
Квартира у Максима была довольно неуютной. Или даже необжитой? Вроде все так модненько — весь этот скандинавский минимализм, огромные окна, тыща пятьсот восьмидесятый этаж, с которого прохожие выглядят уже даже не муравьишками, а молекулами пыли… Но сказать, что я бы хотела тут жить? Очень вряд ли. Хотя вот если сравнивать с заваленной хозяйскими вещами съемной квартирой, то, наверное, все-таки лучше здесь. Но если с самыми смелыми мечтами, то я бы такое место жительство точно не выбрала!
— Можем пройтись — выберешь себе самое подходящее место, — Максим махнул рукой, — Где будет удобно, там и будем работать. Мне не принципиально…
— Потому что вы здесь не живете? — вырвалось у меня.
Мужчина удивленно оглянулся.
— Ну почему не живу?.. Живу. Просто заезжаю нечасто последнее время. А что?
В простой домашней одежде он выглядел даже слегка неуместно для этой квартиры уютно. Я вдруг наткнулась в гостиной на этакое гнездышко из подушек и покрывал даже не на, а около красивого, но неудобного даже на вид дивана. На мягком ковре лежал открытый ноут с еще не погасшим экраном, рядом пара чашек и тарелка с крошками и недогрызенным бутербродом. Максиму, видимо, много места было не нужно, и от того возникал вопрос — зачем ему такая огроменная квартира с тысячью комнат, которыми он, очевидно, не пользуется? Просто чтоб было?