Афера
Шрифт:
Я гляжу на мистера Грильо. Передо мной сухонький старичок — тело его скукожилось, волосы поседели, лицо истончилось, зубы пожелтели, а местами даже почернели. Его жена умерла двадцать лет назад. Его дочь умерла совсем недавно. Он одинок. Его мир сжался до размеров этой квартиры и пяти метров бетонной дорожки около дома.
В каком возрасте это происходит? В каком возрасте тот мир, которым ты привык повелевать, сужается до замочной скважины? Это происходит внезапно? Однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что все кончено и тебя больше ничего
А чем я лучше? Я бывший аферист. Мне сорок восемь лет, меня бросила жена. Еще три недели назад я почти не разговаривал со своим сыном. Спал я один. И умру я точно в одиночестве. Быть может, это закон такой? Пока ты пытаешься исправить свои ошибки, пока стараешься наладить свою жизнь, она попросту кончается.
— Да. Пожалуй, я попробую ваш коктейль, — говорю я мистеру Грильо.
Его коктейль «Хайбол» — это виски, лед и имбирный эль в высоком бокале. Я не считаю себя профаном в области алкоголя, но на этот раз вынужден сознаться: мне стыдно, но я и понятия не имел, что такое «Хайбол». И не думал, что он может оказаться таким вкусным. Но, с другой стороны, откуда мне было знать? Ведь я сейчас пью коктейль, который в Северной Америке не делают с 1962 года.
Мистер Грильо садится рядом со мной на диван. Искушая меня, виски и эль он оставляет открытыми на самом виду.
— Кип, мне нужна твоя помощь, — говорит он.
— Чем я могу вам помочь, мистер Грильо? — спрашиваю я, потягивая коктейль.
— Надо разобраться со счетами, — объясняет он, показывая на буфет, на котором лежат кипа бумаг и чековая книжка. — Ты же поможешь мне, правда?
— Вы уверены? Вы хотите доверить мне оплату счетов?
Он хихикает в ответ. Возможно, это значит «да». Возможно, он не расслышал вопроса.
Я встаю с дивана и допиваю коктейль. Потряхивая лед в бокале, я подхожу к буфету и проглядываю бумаги. Тут счета месяца за три: кабельное телевидение, электричество, телефон, вода. На свежих конвертах стоит угрожающий штамп «Последнее извещение».
— Я ж ни черта разобрать не могу, — жалуется мистер Грильо. — Буквы такие маленькие.
— А где ваш внук? — спрашиваю я.
Я имею в виду: «Почему бы его не попросить?».
— Мой внук — Арабчик, — кивает мистер Грильо.
— Ясно, — сдаюсь я.
Судя по всему, этим странным ответом наш разговор закончится и я спокойно удалюсь к себе в комнату, где убью час на оплату его счетов.
— Ладно, мистер Грильо. Со счетами я разберусь. Не беспокойтесь. И спасибо за коктейль.
Мистер Грильо кивает и говорит:
— Он хочет, чтобы я изменил завещание.
— Кто?
— Мой внук. Но я ему сказал. Я-то знаю, что у него на уме, — грозит он указательным пальцем. — Я знаю.
— И что же?
— Я знаю, что у него на уме, — повторяет
Я аккуратно ставлю пустой бокал на буфет и собираю счета. Беру чековую книжку.
— Я оплачу все и оставлю в вашем почтовом ящике.
— Спасибо, Кип.
Я иду к выходу.
— Мой внук — Арабчик, — объясняет мистер Грильо.
— Да, — отвечаю я, тихо закрывая дверь.
Так вот как в итоге получается.
Обманывают все. В некоторых столько подлости, что они пытаются обокрасть собственных родственников. Другие не гнушаются воровать у несчастных и старых людей.
Если задуматься, такой ли уж я плохой? Все пытаются надуть друг друга. Только у меня достает порядочности честно зарабатывать этим на жизнь.
24
Сегодня утром я просыпаюсь рано. Тоби все еще спит. Я беру телефонную трубку и звоню Джесс с кухни.
— Доброе утро, — здороваюсь я. — Не спишь?
— Ну… — протягивает она.
Я представляю себе, как она потягивается, выгибая спину. На ней обтягивающая футболка, и сквозь измятый хлопок просвечивают соски, как маленькие розовые кончики пальцев.
— Что-то случилось? — беспокоится она.
— Ничего, — пытаюсь я не выдавать волнения. — Мы с тобой не разговаривали с тех пор, как вернулись из Вегаса. Ты одна?
— Да, конечно.
— У тебя все в порядке? С Напье?
— Ага.
Судя по голосу, Джессика еще не проснулась. Возможно, она протирает глаза и глядит на часы. Она зевает и наконец отвечает:
— Он хочет со мной сегодня встретиться. Жене сказал, что у него деловая встреча.
— Понятно, — как можно спокойнее говорю я.
— Ты же этого и хотел, правда?
— Ну, да.
— Я все это делаю ради тебя. Ты просил меня приглядеть за ним. Ты же так сказал.
— Да, ладно. Я так сказал.
Хоть я и говорю это вслух, я не так уж уверен.
— А знаешь, что самое интересное?
— Нет.
— Он меня не бил.
— Кто?
— Эд, — объясняет она.
Эд? Такая фамильярность по отношению к нашей жертве невольно сбивает с толку.
— В каком смысле?
— Когда все начиналось, ты рассказал мне, что он бьет жену. И, зная это, было проще. Ну, оправдать аферу. И я ожидала… не знаю, чего-то ожидала от него. Если не удара, то хотя бы каких-то угроз. Но пока ничего подобного. Он ведет себя как джентльмен.
— Быть может, ты недостаточно хорошо его знаешь?
— Ну… — задумывается Джессика. — Я его уже неплохо знаю.
Мне немного неприятно это слышать.
— Понятно.
— Да, и еще…
— Что?
— Он как-то странно себя ведет. Не могу понять, в чем тут дело. Но что-то здесь нечисто.
— Думаешь, он нас раскусил?
— Эд?
Опять она его так называет: «Эд». Меня так и подмывает сказать: «Да, Эд. Придурок этот». Но я молчу.
— Знаешь, Кип, я думаю… Думаю, он… что-то подозревает.