Афёра
Шрифт:
— Казаха, — строгим тоном поправил его пунктуальный бригадир. — Да, только его одного. Но вообще-то мы всех проверяем, а вот тщательный досмотр проводим в особых случаях.
— Как это?
— Ну, если дёргается кто-то, — пояснил бригадир, — мы это сразу замечаем. Или по оперативной информации. А в основном смотрим тамбуры, некоторые другие места, где чаще всего везут запрещённые к вывозу вещи, наркотики, валюту… Но если вас кто-то конкретно интересует, прямо скажите, — внезапно добавил он, пристально посмотрев на Макарова, — может, я что-то и припомню.
— Ладно, —
— И что конкретно по нему? — внимательно всматриваясь в снимок, спросил бригадир. — Что-нибудь по нашей части?
— Нет, никаких конкретных данных у меня нет. Просто мне известно, что в одиннадцатом вагоне тринадцатого числа досматривали купе ещё одного пассажира…
— Кроме того казаха, о котором я уже говорил?
— Да. И вот я хотел бы узнать…
— Нет, не может быть, — не дал ему закончить таможенник, возвращая снимок. — Такого просто не может быть. Тринадцатого числа я лично возглавлял бригаду и, как уже раньше сказал, проводил досмотр как раз одиннадцатого вагона в связи с оперативной информацией.
— А не мог один из ваших подчинённых проверить в это же время или чуть позже кого-то ещё из пассажиров? Может быть, заметив что-то подозрительное в поведении? — интуитивно чувствуя, что, кажется, подбирается к самому важному, задал Макаров проверочный вопрос. И ответ таможенника оказался как раз таким, какого он ожидал.
— Нет, — удивлённо поглядел на него бригадир, — я же сказал, такого просто не могло быть. Во-первых, — начал терпеливо перечислять он, останавливаясь у открытой двери последнего вагона электрички, — каждый сотрудник докладывает мне о подобных происшествиях — у нас же не шарашкина контора. Данные на подозрительного пассажира, даже если ничего не удалось у него при досмотре найти, мы передаём дальше, коллегам из Белоруссии, докладываем своему начальству. А во-вторых, я же вам уже говорил: я лично был в одиннадцатом вагоне тринадцатого числа, и без меня каких-либо действий произойти не могло. В любом случае мне бы доложили.
— Понятно, — сказал Макаров, хотя на самом деле понятно пока было немногое. — Спасибо, — улыбнулся он то и дело поглядывавшему на вынутые из кармана часы бригадиру и пожал поданную на прощание крепкую руку.
— Да что вы, — развёл руками русоволосый крепыш, — не за что.
— И ещё одна просьба, — придержав его за рукав, мягко сказал Алексей. — Пожалуйста, не раскрывайте никому суть нашего с вами разговора.
— Хорошо, — сказал бригадир и, взявшись обеими руками за поручни, поднялся в вагон. — Всего доброго, — попрощался он, стоя уже в дверях.
30
Проводница Вера Терентьева и правда оказалась хорошенькой. Увидев её лицо в окошке вагона, Макаров в очередной раз удивился: сколько здесь, на берегу Балтики, ему ни приходится встречаться с женщинами — все как на подбор. Ни одной хотя бы обыкновенной, средненькой, не говоря уж о дурнушках, — все симпатичные, каждая со своей изюминкой,
Он подошёл к стоявшему у перрона составу несколько раньше, чем ему было назначено. Боясь заблудиться в незнакомом городе и опоздать на важную встречу, Алексей не особенно разгуливал, а поторопился сесть на идущий в сторону Южного вокзала автобус. Болтаться просто так двадцать минут по вокзалу ему не хотелось, тем более что это не какой-нибудь столичный Курский, где запросто можно убить целый час, и Макаров решил дожидаться проводницу прямо у состава.
Приблизившись к одиннадцатому вагону львовского поезда, Алексей сразу припомнил слова сестры Марата о том, что брат обещал отправить друга и благодетеля со всеми удобствами — вагон был спальным, с двухместными купе. Из трубы на его крыше вился лёгкий дымок, и обрадованный Макаров подошёл к окошку напротив купе проводников.
Через несколько секунд после того, как он стукнул костяшками пальцев в толстое оконное стекло, над белыми занавесками появилась белокурая, красиво подстриженная женская головка. Аккуратно подкрашенные ярко-красной помадой губы, небольшой, чуть вздёрнутый, придающий лицу задорное выражение носик и любопытные серые глаза с длинными, подкрашенными ресницами.
— Девушка, моя фамилия Макаров, — громко, чтобы было слышно через стекло, сказал Алексей и полез в карман за удостоверением, не очень надеясь на то, что проводница его услышала. Но девушка не стала дожидаться, пока он предъявит документ, и тут же исчезла в глубине вагона. Очевидно, она ждала его, так как сразу после этого открылась вагонная дверь, и Макаров смог убедиться в том, что фигура проводницы (этого не могла скрыть даже железнодорожная форма) вполне соответствует симпатичному личику.
— Здравствуйте, это вы от начальника милиции? От Михаила Марковича?.. — спросила девушка, которой можно было дать лет двадцать.
— Да. А вы Вера? — на всякий случай уточнил Алексей.
— Вера, Вера… поднимайтесь, — девушка отступила от двери и, повернув какой-то рычаг, открыла крышку, прикрывавшую лестницу. — Проходите в первое купе, там поговорим, — пригласила молодая проводница, пропуская Макарова в вагон и снова закрывая входную дверь. — Вы пришли раньше, — заметила она, появившись вслед за Макаровым в купе, — могли и не застать меня — обычно мы все приходим ровно за час до отправления.
— Я догадываюсь, — признался Алексей, заметив приглашающий жест девушки и усаживаясь на нижнюю полку возле столика. — Вижу, титан работает пока только в вашем вагоне?
— Вообще-то, — сказала проводница, опустившись на краешек той же полки, ближе к двери купе (теперь можно было заметить, что она немного нервничает — щеки её слегка алели, а глаза, несмотря на безмятежность тона, глядели насторожённо), — некоторые девочки приходят и раньше, но я близко живу, неподалёку от вокзала, и мне ни к чему заранее выезжать из дома.