Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо
Шрифт:
— Я скажу тебе в первый и в последний раз, — выдохнув произнесла Вероника, поднимаясь на ноги. — Моя работа здесь заключается лишь в помощи раскрытия убийства Марка Толстых. Большего от меня не жди! — сказала она и пошла к выходу из кабинета.
— Если ты боишься за свою жизнь…
— Я боюсь за свою репутацию, как на моей основной работе отразится твоя выходка, только и всего, — покачала головой девушка, взявшись за ручку двери. — И да, будет хорошо, если какие-либо вопросы впредь мы будет решать через майора, — кивнула она, и вышла в коридор.
Не успела Вероника закрыть дверь в кабинет полковника Радова и сделать в направлении лестницы шаг, как врезалась в чью-то твердую мускулистую грудь.
— Ой,
— С недавних пор, я мечтаю провести без Вас хотя бы сутки, Вероника Александровна, — хмуро ответил Воронцова, смотря в кошачьи зеленые глаза сверху вниз. — Мне нужна характеристика по каждому из семьи Толстых, что подметил Ваш тонкий взгляд психолога, — произнес, смотря на свою грудь обтянутую хлопковой тканью рубашки в поисках следа от помады. К счастью майора его там не оказалось, иначе пришлось бы отдавать вещь в химчистку, помада Вероники Александровны была очень стойкой.
— Без проблем, — цокнув языком ответила женщина, делая маленький шажок назад, чтобы было удобнее смотреть Воронцову в глаза. — Но сначала Вам необходимо получить письменное подтверждение моего клиента, — развела она руками, предвкушая очередную недовольную гримасу на лице мужчины. Но ее не последовало.
— Хорошо, — кивнул Воронцов, заставив девушку удивленно округлить глаза. — А пока мы будем ехать, Вы предоставите мне характеристику других членов семьи. Они же не являются Вашими клиентами? — спросил майор.
— Н-нет, — покачала головой Вероника Александровна, немного опешив от такой спокойной, даже безразличной реакции, на ее очередную провокацию.
— Отлично, тогда предлагаю Вам пойти и взять верхнюю одежду, я подожду Вас у выхода, — кивнул мужчина и, развернувшись, быстро пошел к лестнице.
Придя в себя, Вероника быстро пошла в служебное помещение отдела. Где оставила свое пальто и сумочку. В коридоре было тихо, только изредка из-за двери раздавались какие-то странные звуки — срежет, недовольные ругательства и грохот. Девушка аккуратно открыла дверь, ведущую в общую комнату, и удивленно застыла на пороге. Середина кабинета, которая раньше пустовала, сейчас была занята небольшим диваном желто-коричневого цвета, который раньше стоял в уголке кухни. По бокам от него стояли два небольших кожаных потертых кресла, которым было больше лет, чем Веронике, а у стены напротив — теперь стояла большая стеклянная доска, на которой висели фотографии членов семьи Толстых и белым маркером были написаны их имена и кучу стрелочек, назначения которых женщине не было понятно. Работа шла полным ходом — мужчины передвигали стеллажи, которые не угодили Воронцову, а миниатюрная шатенка держала в руках горшки с цветами и смотрела на весь это беспорядок со стороны. Коля мыл полы в кухне, а Еремей настраивал компьютеры ребят, окружив себя ими, сидя за железным столом на кухне с поднятыми вверх ногами, чтобы стажеру было удобно мыть пол.
Вероника Александровна тряхнула головой и, решив не отвлекать ребят от работы, быстро забрать свое пальто с сумкой и вернуться к Воронцову. Она сделала шаг вперед и, не заметив у себя на пути большую вазу с сушенными ветками, задела ее ногой и та, рухнув, разбилась.
— Ой, — с сожалением воскликнула она, уставившись на беспорядок, который устроила.
— Ну, майор же сказал куда-нибудь ее деть, — почесав затылок протянул Игорь Кабанов.
— Вы не обращайте на меня внимание, я тихонечко возьму пальто и уйду, — улыбнувшись протянула Вероника Александровна, обходя разбитую вазу.
— Вы
— Вероника Александровна, — обратился к женщине стажер, снимая оранжевые резиновые перчатки, которые были ему на два размера больше. — Тут заходил судмедэксперт и просил передать Олегу Михайловичу результаты экспертизы. Может, Вы их ему передадите? — спросил он, протягивая ей черную папку с бумаги.
— Без проблем, — кивнула она, надевая пальто и беря в руки сумку.
Воронцов и правда ждал ее у выхода, мужчина стоял у дверей с другой стороны турникета. Как только женщина приложила пропуск к панели, и та загорелась зеленым, мужчина развернулся, не став дожидаться ее, вышел на улицу, направившись в сторону своей машины.
— Мы что, поедем на Вашей? — немного удивившись спросила Вероника, когда майор открыл дверь со стороны водительского сидения.
— А Вы предпочитаете болтать, сидя за рулем? — серьезно спросил мужчина, приподняв бровь.
— Ладно, — выдохнула она, обходя машину и открывая переднюю дверь. — Вам тут передали результаты медицинской экспертизы, — произнесла Вероника, садясь в машину.
— Бросьте на заднее сидение, потом посмотрю, — ответил Воронцов, заводя машину.
Они ехали в полном молчании. В какие-то моменты обоим казалось, что вот-вот и его собеседник должен заговорить, но, никто так и не решился. Вероника никогда не была стеснительной женщиной, она всегда первой начинала разговор, стараясь вовлечь собеседника в беседу и узнать о нем как можно больше. С майором Воронцовым женщина чувствовала себя неуверенным подростком, который боится ляпнуть при взрослом дяде какую-то несусветную чушь. Ей это очень не нравилось. Олег, будучи неразговорчивым и скрытным мужчиной, старался поддерживать и развивать только те темы, которые были связаны с его непосредственной работой. Только с Сан Санычем он мог позволить себе снять верхний слой брони. С этой женщиной, которая, Воронцов не будет отрицать, была красива, умна и остроумна, он боялся даже говорить о работе. Ему казалось, будто своими кошачьими зелеными глазами она видит мужчину насквозь.
— Вы должны были рассказать о своих выводах насчет членов семьи убитого, — сглотнув все-таки начал разговор Воронцов. Они попали в пробку, а сидеть в угнетающей тишине еще минут сорок уже было выше его сил.
— С какого начнем? — тут же оживилась Вероника Александровна, улыбнувшись. Она повернула голову, чтобы встретиться с майором взглядом, но тот смотрел куда угодно — прямо на пробку, на свои руки на руле, на ноги, обтянутые темной джинсой — но только не на нее.
— Елена, — пожал он плечами, вспоминая первого человека, с которым им удалось поговорить.
Елена Толстых, высокая темноволосая женщина с карими глазами, которые не могли скрыть ее высокомерия. Её строгий костюм, прямоугольные очки в тонкой металлической оправе и поджатые тонкие губы — все показалось мужчине таким показательным и неестественным. Елена будто хотела показать не только своим поведением, но и видом, к какой семье она принадлежит и какой имеет статус.
— Женщина, которая всю жизнь пытается добиться от мужа хоть капли внимания. Знаете, она одна из тех жен, которые пытаются добиться идеала во всех сферах жизни — карьера, материнство, социальная принадлежность, муж. Проблема лишь в том, что за красивой картинкой, что видят окружающие, скрывается глубоко несчастная женщина, которая просто хочет быть любимой, — ответила Вероника и тяжело вздохнула. Она не имела права проявлять жалость, ведь, как бы нам не было трудно смотреть на боль другого человека, мы должна понимать, что он сам сделал этот выбор. А наша жизнь лишь череда этих выборов.