Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо
Шрифт:
— Ждешь, пока я уйду, чтобы подменить улики по висякам? — стальным голосом спросил Воронцов, напряженно сжав челюсть. — Думаешь, что сделаешь дело и они отстанут от тебя, простят долг?
Саша напрягся, его ладони вспотели и стало тяжело дышать. Он никогда не врал другу, за столько лет не было ни разу, чтобы он хоть что-то утаил. Честность — это то, что он ценил в Мише больше всего на свете и то, к чему он так стремился.
— Не понимаю, о чем ты, — покачал он головой, закрывая папку с делом и завязывая ту на узел и тугой бантик. — Я уже собираюсь уходить.
— Не ври мне, Саш, — покачал головой
— Копался в моём мусоре? — усмехнулся капитан Радов, поднимаясь и выключая лампу. Теперь в кабинете стало еще темнее, горел лишь тусклый свет от лампы на столе Миши и лампочка под потолком, еще чуть-чуть и она перегорит.
— Твоего мусора стало так много, что он начал засорять все вокруг, — покачал головой Миша, поднимаясь на ноги следом за другом. — Прошу, расскажи мне всё, мы что-нибудь придумаем! — с нотками мольбы в голосе говорил мужчина, пристально смотря на друга. — Вместе, как семья!
— У тебя есть семья, Миша, — покачал головой Саша, не собираясь втягивать в свои дела друга. — Вот и возвращайся к ней, я не стою твоего времени и жертв, — вздохнул он, доставая из шкафа дубленку.
— ТЫ — моя семья, Саша! — крикнул Воронцов, подлетая к другу и хватая его за грудки. — И я никогда тебя не оставлю, слышишь!
И он позволил помочь, нырнуть в то же дерьмо, в котором варился сам. Он корил себя, но разве может скорбь, ненависть к самому себе и боль, будто с тебя живьем сдирают кожу, а потом заживо сжигают на костре, исправить хоть что-то. Жизнь человека, что был достоин дожить до старости и умереть, будучи седым морщинистым стариком, сидя в качалке и укрытый пледом, на крыльце своей дачи, которую он поменял на свою. Саша Радов, глупый испуганный мальчик, обреченный навечно остаться одиноким и расплачиваться за свои грехи. Именно таким полковник видел своё отражение в зеркале, именно такую судьбу он себе выбрал.
Наказание ли это божье, стечение обстоятельств, злой рок, проклятье, судьба…
Мужчина знал лишь одно — его вина, от которой нет спасения, его жизнь, что больше похожа на ад и его долг, который он выполнит ценой собственной жизни — это всё, что заставляет его просыпаться каждое утро и засыпать каждую ночь. Он умирает со светом луны и возрождается с лучами солнца. И это звучало бы поэтично, если бы не предательство, которое тяготит его уже долгие годы.
Она плакала, он видел, как красивая молодая женщина с золотистыми волосами, которые, будто в мгновение потеряли свой блеск, стояла у могилы мужа, а по её щекам текли тихие, безмолвные слезы. Её глаза говорили больше, чем слова, её слезы были водой, в которой она пыталась утопить свою боль. Боль, которую причинил ей самый близкий друг, крестный отец её сына, человек, которого она считала семьёй.
Они остались одни, все близкие, друзья, коллеги ушли, оставив жену в последний раз проститься с мужем. Мужчина был единственным, кто не смог сделать и шагу, его ноги будто вросли в землю. Казалось, что сама земля разверзнется, поглотит его и живьем похоронит рядом с другом, которого он убил.
— Прости меня, — прошептал Саша, аккуратно кладя руку на плечо Любы Воронцовой. Женщина медленно покачала головой, не отрывая взгляда от деревянного креста с металлической табличкой.
— Ты ни в чем не виноват, Саша, — прошептала она, положив свою холодную ладонь поверх его. — Он так хотел спасти всех, что не смог спасти себя…
«Он так хотел спасти всех, что не смог спасти себя», — слова, что стали его проклятьем, его кошмаром и виной, длиной во всю жизнь.
Капитан
Глава 15
Сегодня на улице было пасмурно. Небо заволокло серыми тучами. Холодные порывы ветра заставляли людей, стоящих на кладбище у могилы, уложенной красными розами, сильнее кутаться в вороты пальто. Тихие, скромные похороны маленького человека, что просто любил свою страну и дело, которым занимался — именно так просил проводить его в последний путь Марк Альбертович. Он уже не мог видеть свою жену, старательно пытающуюся не плакать, смотря на портрет мужа, выгравированный на надгробном камне, не мог видеть и своих детей, печаль на лицах которых была практически незаметна. Со стороны можно было подумать, что люди, стоящие у могилы писателя, посторонние, проходившие мимо и остановившиеся, чтобы почтить его память. Марк Альбертович умер три дня назад, его смерть была быстрой, но болезненной. Об этом знал только он, как и о том, кто был виновен в этом происшествии.
Майор Воронцов стоял у маленькой церквушки, стены которой были выкрашены в зеленый цвет. Мужчина издалека смотрел на семейство Толстых. Они образовали полукруг у могилы погибшего родственника. Здесь были все: Алевтина Дмитриевна, одетая всё в тот же черный балахон и шифоновый платок, покрывающий седую голову. На её плечи был бережно накинут теплый пуховик. Богдан Маркович с женой Еленой, что держала его под локоть и успокаивающе гладила по руке; Евгений, лицо которого исказила печаль, а зеленые глаза были полны слёз; Маргарита Альбертовна, стоящая суть в стороне в своём белоснежном пальто. Её руки в кожаных черных перчатках держали десять красных гвоздик, а по лицу женщины невозможно было прочесть её эмоции.
— Вы один из родственников? — спросил Олега высокий худощавый пожилой мужчина, останавливаясь рядом с ним. Он был одет в классический черный костюм и белоснежную рубашку с атласным галстуком черного цвета с узорами, вышитыми золотистыми нитями. На его длинном крючковатом носу держались маленькие очки в круглой тонкой металлической оправе. В руках незнакомец держал коричневый портфель с массивной застежкой-тумблером из крокодиловой кожи.
— Нет, — кратко ответил Воронцов, продолжая смотреть на членов семьи, которые по очереди начали прощаться с умершим и покидать кладбище.
— Я, так понимаю, Вы из полиции, — кивнул облысевший мужчина с седыми бакенбардами, убеждаясь в ранее сделанных выводах. — Шредор Вениамин Иосифович, адвокат семьи и, конечно, покойного Марка Альбертовича, — произнес он, поворачиваясь к Олегу и протягивая ему руку.
— Майор Воронцов, — кивнул мужчина, пожимая руку адвоката.
— Полагаю, Вы будете присутствовать на чтении завещания, — произнес Вениамин Иосифович, кивнув проходящей мимо Маргарите Альбертовне. Женщина первая простилась с братом и поспешила покинуть кладбище, желая скорее вернуться в дом. Она не любила долгих прощаний, ненавидела похороны и старалась находится в обществе так называемой семьи не больше, чем это предписывали правила приличия. Маргарита прошла мимо, лишь на секунду задержав взгляд на майоре Воронцове, этот мужчина зацепил её и она уже думала, как лучше подобрать время, чтобы получше с ним познакомиться.