Аферисты (Мутное дело)
Шрифт:
Обмен приветствиями они, похоже, уже пропустили. В «Фольксвагене» уже перешли к делу.
– Какими судьбами к нам, Валентин Владимирович? – спросил Визгалин, и Гурову показалось, что за нарочитым подобострастием в его голосе прячется насмешка.
– Не буду скрывать, Александр Викторович, приехал к вам не от хорошей жизни, – важно сказал Игнатьев. – Был вынужден. И вам известно – почему вынужден. Так не пойдет, дорогой! Уговор дороже денег, как говорится. Если не хотите выигрывать тендер, так и скажите. Зачем морочить мне голову? Я,
– А вы разве не в курсе, – бесцветным голосом спросил Визгалин, – какая у нас здесь беда случилась? Ваши доверенные лица были убиты, когда возвращались от меня уже с деньгами. Так что нами все было проплачено, как договаривались. К нам претензий не должно быть, Валентин Владимирович!
– Разумеется, я в курсе! – сердито возразил Игнатьев. – Еще бы я был не в курсе! Но договор тем не менее не выполнен. Это ваши проблемы, дорогой! Вы должны были скорректировать…
– Ладно, хватит ваньку валять! – вдруг злым голосом сказал Визгалин. – Думал, что мы идиоты? Еще и наглости хватило опять сюда приехать…
– Простите, что это за тон? – надменно заговорил Игнатьев. – Вам, любезный, голову напекло, кажется? Устроили встречу на каком-то поле, хамите…
– Ладно, заткнись! – оборвал его Визгалин. – Никакой ты не кремлевский советник. Я проверял – нет такого в администрации президента. Купил ты меня, сволочь! – и он вдруг отвратительно, по-женски взвизгнул. – Но ты у меня за все заплатишь!
Кажется, в салоне «Фольксвагена» в этот момент произошло что-то похожее на рукоприкладство, послышалось громкое сопение, шум, а потом вдруг Игнатьев сказал совсем другим голосом:
– Ну ладно, шеф, поерзали и хватит! Ну, не работал я в Кремле, ну что тут поделаешь! Всегда мечтал, да вот не берут меня туда. Но связи у меня действительно кое-какие имеются. И голова работает – в этом ты сам мог убедиться. Выложил же денежки, как миленький? И ведь не личные сбережения, а народные деньги!
– Ты еще и мораль мне читаешь, скотина? – с ненавистью сказал Визгалин. – Да знаешь, что я с тобой сделаю?.. Ты у меня в тюрьме сгниешь, мразь!
– Вот как раз об этом я и хотел поговорить, – вдруг деловито сказал Игнатьев. – О тюрьме и воле. Для того и приехал, Александр Викторович!
Гуров поднял голову и вопросительно посмотрел на Крячко.
– Что этот артист задумал? – шепнул он. – Импровизирует?
Крячко пожал плечами. А в динамике после небольшой паузы прозвучал неприязненный голос Визгалина:
– Что ты сказал, мошенник?
– Предлагаю вам сделку, Александр Викторович, – небрежно ответил Игнатьев. – Я буду молчать, и никто не узнает, как вы расплатились казенными деньгами с мошенником за возможность нечестным путем получить инвестиции на строительство абсолютно не нужного вам объекта. Я много с вас не запрошу. Понимаю, что вы тоже сейчас в затруднительном положении…
– Ты меня шантажируешь? – изумился Визгалин.
– Ну а что мне остается? – рассудительно заметил
– Слушай сюда, мерзавец! – ледяным тоном сказал на это Визгалин. – Никакие друзья тебе уже не помогут. Они далеко. А мои рядом. Вот они, видишь? Они не имеют отношения к администрации, но они меня уважают и выполнят любую мою просьбу. А твои художества закончились. Считай, что я уже о тебе забыл. Пошел вон!
Опять послышался шум, а потом треск захлопываемой дверцы. А через несколько секунд мимо того места, где прятались Крячко с Гуровым, промчался голубой «Фольксваген», обдав их горячим ветром. Вскоре шум его мотора затих в отдалении.
Динамик опять ожил – теперь он буквально верещал голосом Игнатьева:
– Руки прочь! Оставьте меня! На помощь!
Потом раздался резкий хруст, и наступила тишина. Гуров приподнялся и посмотрел в сторону рощи. Молодые люди запихивали обмякшее тело Игнатьева в «Мерседес».
– Приплыли, – сказал за его спиной Крячко. – Кажется, нашего кадра убивать собираются.
Гуров ничего на это не сказал, а, выхватив из-под пиджака пистолет, бросился со всех ног к «Мерседесу». Крячко с большим энтузиазмом последовал его примеру.
Автомобиль уже разворачивался на обочине, сминая колосья. Кажется, его водитель намеревался ехать дальше – в сторону несуществующего уже совхоза. Можно было только гадать, куда собирались определить незадачливого Игнатьева: утопить в реке, спихнуть ли в какой-нибудь заброшенный котлован? Некоторые люди проявляют массу изобретательности в решении таких проблем.
Однако Гуров не мог такого допустить. Он лучше бы согласился расстаться со здоровым зубом, чем с таким важным звеном преступной цепочки, как гражданин Игнатьев. Он бежал за «Мерседесом» и, надрывая горло, призывал водителя немедленно остановиться.
Их с Крячко заметили и, видимо, сильно удивились, но желания познакомиться никто не выказал. Наоборот, «Мерседес» резко увеличил скорость и помчался вдоль колосящейся нивы, с каждой секундой увеличивая расстояние, которое отделяло его от преследователей.
Гуров остановился и выстрелил по колесам. Крячко тоже принялся стрелять с колена. Грохот выстрелов спугнул каких-то мелких птиц, притаившихся в пшенице, и они взлетели стаей с испуганным щебетом.
Они расстреляли по обойме, но не были уверены, что достигли какого-то результата. «Мерседес» неумолимо удалялся.
Меняя на ходу обойму, и Гуров, и Крячко упрямо продолжали бежать вслед за «Мерседесом», хотя шансов догнать его у них было не больше, чем догнать ветер.
И вдруг автомобиль остановился, и из него выскочили оба молодых человека. Издалека прозвучал одинокий выстрел, бесследно растаявший в синеве.