Аферисты - Славные времена
Шрифт:
– Что так?
– усмехнулся Альфред Викторович, хотя прекрасно знал ответ.
– Здесь - жизнь.
– с неожиданной твердостью ответил Слава.
– А там...
Он щелкнул пальцами столь выразительно, что стало ясно - ни одно из самых скверных слов не в состоянии обозначить мерзости провинциальной жизни.
– А скажи-ка честно, - медленно спросил Альфред Викторович.
– ты там не нашкодил? Не наследил?
Слава ответил выразительно - молча полез за отворот своей меховой куртки, достал толстый бумажник и подал его, не раскрывая.
– Можете посмотреть. Там мой паспорт и военный билет.
Альфред Викторович не стал разыгрывать деликатность,
– Это все деньги, что у тебя есть?
– Альфред Викторович перебрал несколько мелких купюр в бумажнике.
– Ага. Мне много не надо.
– Еще выпить не хочешь?
– Нет. Я этим делом и наркотиками не увлекаюсь.
– А прекрасными дамами?
– уверенно и тонко улыбнулся Альфред Викторович, чтобы через секунду чуть сознание не потерять от совершенно равнодушного ответа.
– Мне на них как-то наплевать. Недочеловеки. Затащат в темный угол и тут же обслюнявят с головы до ног, в штаны лезут, за задницу хватают, противно все это.
– Ты... Не пидор?
– попытался найти объяснение такой дикой, с его точки зрения, позиции Альфред Викторович.
– Да ну еще! Того противней. Нет, конечно.
Альфред Викторович от изумления минуты две не мог подобрать никаких слов. В его собственной жизни женщины составляли основную доминанту, в которую входило все: душевные порывы, счастье, страдания и - профессия. Увлекался ли он игрой на тотализаторе, торчал ли в казино, спал, ел, сидел в театре - все одно: всегда думал только о женщинах, к их прекрасным ногами швырял свои шальные деньги, победы, душевные силы и время. Другие цели Славу, Богатство, Власть - Альфред Викторович считал до омерзения ничтожными, ни стоящих никаких усилий. Но в этой своей позиции он опять же лукавил сам перед собой...
– Послушай, Слава, - с любопытством начал Альфред Викторович.
– Ну, а мальчишкой, в школе, ты не влюблялся в учительницу литературы или английского языка?
– Да я же тебе сказал!
– грубо засмеялся Слава.
– В шестом классе директриса школы меня к себе в кабинет затащила и словно с ума сошла давай меня лизать со всех сторон и в рот хватать все что у меня торчит!
– А ты?
– Еле вырвался от дуры. Мне ж тринадцать лет было.
– Ну, а второй раз?
– Да такая же слякоть, что во второй, что в пятый! Я после этих штук блюю хлеще, чем от свекольной самогонки! Мы что, так до утра и будем стоять здесь?
Он неожиданно дернулся, ударившись спиной о дверцу.
– Слушай, Альф, а ты сам - не пидор? Я ведь в натуре тебе роже разворочу. Я боксом занимался.
– Нет. Не бойся.
– засмеялся Комаровский - Я не гомосека. Нам с тобой сейчас надо одно дело провернуть, чтобы было на что покушать. И не смей звать меня Альфом. Так меня зовут только самые близкие.
– Ага!
– и он презрительно хмыкнул.
– Что "ага"?
– А где были твои близкие, когда из тебя чучело сделали? Брось! Я так понимаю, что тебя в своем доме муж застал со своей женой. Я знаю, в этом поселке такое уже было один раз. Это ж старый фокус - вот так потаскуна чучелом делать. Наехали на тебя. Про балы-маскарады ты своему дедушке расскажи.
Вот и вывод: парень оказался далеко не глуп. В добрую ли это сторону следовало оценивать, или в дурную, Альфред Викторович ещё не
– Хорошо.
– произнес он решительно.
– Выпил, согрелся, музыку послушал - вылазь из машины и будь здоров.
– Как прикажешь. Удачи.
– просто ответил Слава, выбрался из салона и спросил, не закрыв дверцы.
– Только кто за твоим шмотьем пойдет?
– За каким шмотьем?
– разозлился Альфред Викторович.
– За костюмом, ботинками, штанами! Ты ж голый в грязном комбинезоне сидишь, а шмоточки-то, дубленка, сапоги клевые и шапка меховая там небось остались?
– Подожди-ка, голубчик?!
– сразу насторожился Комаровский.
– А откуда ты знаешь про мою дубленку и меховую шапку?! Откуда у тебя такая информация?! Ты кто такой?!
– Я ж вас видел вчера вечером, Альфред Викторович.
– успокаивающе улыбнулся Славик.
– Когда вы в магазине шампанское брали, а я и к машине вашей, и к вам пригляделся. Машина - старая дрянь, а костюмчик у вас и дубленка - люкс. Шапка - боярская, можно сказать. Жалко ведь барахлишка?
– Не твое дело.
– буркнул Альфред Викторович.
– Как хотите. А то могу и помочь.
– В каком плане?
– Ну, схожу от вашего имени, потребую имущество взад!
Собственно говоря, таков план у Альфреда Викторовича минуту назад и намечался, но теперь парнишка казался ему подозрительным и ненадежным.
– Тебе морду набьют.
– Мне? За что? Мне не набьют, в худшем случае с лестницы спустят. А вы мне за мои труды свою меховую шапку подарите. Она мне очень понравилась.
Альфред Викторович ненадолго задумался. То что парень в конечном счете оказался импотентом, мелким воришкой и дешевеньким вымогателем, его даже устраивало. Если поначалу у Альфреда Викторовича и мелькнула мысль пригласить Славика к себе в компаньоны на занятия совместным бизнесом, (сверкнула было такая идея: парень понравился и кое в чем подходил в напарники) то теперь он от этой мысли отказался. Но принять его разовые услуги, (за шапку) - это казалось выгодным делом. Своих вещей, понятно, было жалко, а возвращать их собственными усилиями , зная взрывной характер Чуракова, казалось мероприятием в высшей степени рискованным. Тем более, что неизвестно какие хитроумные резоны привела мужу в свое оправдание Нина. Могла заявить, что поначалу была накачена шампанским, изнасилована, а уж потом (когда "все теперь одно, хоть удовольствие получить!") не сопротивлялась. Всяко могла объяснить супругу это происшествие испуганная жена, лишь бы самой вывернуться с минимумом потерь. И в любых её версиях первым виноватым будет назван Альфред Викторович. А он ничего общего с семьей Чураковых более иметь не желал - невоспитанные , грубые хамы. Двухлетняя дружба - кончилась.
– Шапку я тебе не дам. У меня там в костюме кое-какие деньги лежат. Сто рублей получишь.
– принял решение Комаровский.
– Тоже хорошо.
– не стал торговаться Слава.
– Сходим на разведку?
Предложение было разумным и, не пользуясь из соображений осторожности автомобилем, они оставили машину у пруда и пошли к вилле Чураковых.
Слякотный весенний рассвет уже начал заниматься, в роще противными голосами каркали вороны и, с точки зрения Альфреда Викторовича, вокруг разливалась такая удручающая весенняя тоска, при которой никакое дело хорошим результатом кончится не могло. Лучше всего - сесть в машину, вернуться в Москву на Трубную площадь, забиться в убогую квартирку, прогреться под горячим душем, сытно покушать, проспаться, а уж потом дела, авось, как-нибудь уладятся.