Афган: русские на войне

Брейтвейт Родрик

Как писала одна журналистка, через несколько месяцев после ухода русских в Кабуле, «хотя он все еще и находился на военном положении, царила праздничная атмосфера. Это был июнь, месяц свадеб, когда цветы наполняют воздух ароматами, река Кабул набухает от талого снега, и я сидела на солнце, облизывая мороженое в университетском кафе вместе с бойкими молодыми женщинами на высоких каблуках. Среди них были крашеные блондинки, и заметная грудь одной из них была обтянута футболкой с надписью: “Этот идиот не со мной”. Я танцевала на вечеринке в квартире одного знакомого чиновника. Известная певица по имени Ваджиха бренчала на гитаре, постоянно затягиваясь сигаретой. Единственными реальными признаками войны, если не считать множество мужчин и женщин в военной форме и гул самолетов, были очереди на рассвете у пекарен: люди ждали дневных рационов, по

пять лепешек наан на семью, — а также музыка и идеологические лозунги из динамиков, висевших на деревьях по всему городу. Порой эти трансляции, как ни странно, перемежались утренней зарядкой и музыкальной темой из “Истории любви”»^{35}.

Но рай был уже утрачен. Гражданская война, разразившаяся после ухода русских, превратила Кабул в руины, а «Талибан», положивший этой войне конец, покончил и со старой жизнью. Дворцы и гостиницы были разрушены, музей разграблен, а музыка, танцы и образование для женщин канули в Лету

Глава 2.

Начало трагедии

Двадцать седьмого апреля 1978 года афганские коммунисты, избравшие для своей партии невинное название Народно-демократической, устроили кровавый переворот и свергли президента Дауда. Победители назвали происшедшее Апрельской революцией, началом новой эпохи, которая преобразит Афганистан. Спустя десять с лишним лет русские все еще спорили, была ли это действительно революция или просто путч. Генерал Ляховский, летописец войны в Афганистане, в которой он участвовал пять лет, высказывался более резко. По его мнению, апрельский переворот был началом трагедии не только для Афганистана, но и для Советского Союза^{36}.

Ряд источников утверждал, что лидеры НДПА были с самого начала тесно связаны с КГБ и что большинство их напрямую контролировалось из СССР^{37}. Впрочем, надежных доказательств причастности советских властей к перевороту нет. В то время за операции КГБ за границами СССР отвечал Владимир Крючков. Он играл ключевую роль в советской политике в отношении Афганистана вплоть до своего ареста в 1991 году после попытки смещения Михаила Горбачева. Крючков утверждал, что КГБ не имел отношения к свержению Дауда^{38}. Наверное, его не назовешь самым надежным свидетелем, но другие советские чиновники, в силу своего положения осведомленные о ситуации, подтверждают его слова.

Как бы то ни было (а пока архивы КГБ не будут раскрыты, ничего нельзя утверждать однозначно), афганские коммунисты сразу стали для русских настоящим кошмаром. Хотя в 1968 году в партии состояли всего полторы тысячи человек^{39}, советские коммунисты не могли их игнорировать. НДПА объявила о своей приверженности марксизму и Советскому Союзу, и, учитывая всю сложность внутренней политики Афганистана, партия должна была стать ценным активом. Однако политические взгляды лидеров НДПА были грубы и безыскусны. Исповедуемый ими вариант марксизма был малоприменим в стране, ситуация в которой предельно далеко отстояла от классической революционной и где отсутствовал ключевой, в теории, атрибут революции — городской пролетариат. Но у них был ответ и на это: отставить теорию и сосредоточиться на захвате власти и управлении.

Что еще хуже, с самого начала партию раздирала губительная вражда между двумя фракциями — «Парчам» и «Хальк». Крыло «Парчам» объединяло в основном городских интеллектуалов, и руководил им Бабрак Кармаль, пуштун и генеральский сын. Кармаль изучал право в Кабульском университете и несколько лет отсидел в тюрьме за участие в студенческой политической деятельности. Потом он работал в Министерстве образования и Министерстве планирования. Он участвовал в создании НДПА в 1965 году, позднее стал депутатом парламента. Советские военные, собиравшие досье на афганских лидеров, указывали, что Кармаль «эмоционален, склонен к абстракции в ущерб конкретному анализу. Вопросы экономики знает слабо и интересуется ими в общем плане. Свободно владеет английским языком, немного знает немецкий»^{40}.

«Хальк» черпала поддержку в сельской местности и среди пуштунских племен. Ее лидерами были Hyp Мухаммед Тара-ки и Хафизулла Амин. Тараки выучил английский, в молодости поработав

клерком в Бомбее, и изучал политэкономию в Кабульском университете. Амин тоже учился в Кабульском университете, затем в аспирантуре Колумбийского университета в Нью-Йорке, а по возвращении на родину работал учителем.

Внутрипартийный раскол имел и теоретическое измерение. Обе фракции верили в идею социалистического Афганистана. Однако приверженцы «Парчам» считали, что Афганистан еще не созрел для социализма. Этой цели следовало добиваться постепенно, в союзе — хотя бы на первых порах — с националистическими и прогрессивными силами. Лидеры «Хальк», напротив, полагали, что первоочередная задача — взять власть силой, и, следовательно, социализм мог утвердиться в Афганистане в кратчайшие сроки, с помощью методов, которые Сталин и Мао успешно применили в своих отсталых странах.

Каждая фракция создала отдельную организацию для работы с армией. В 1974 году полковник Кадыр, который сыграл важную роль в смещении короля годом ранее и был твердым сторонником «Хальк», организовал в армии секретный «Объединенный фронт коммунистов Афганистана». «Хальк» стал влиятельной силой среди военных.

Поскольку советское правительство ценило отношения с правительством Дауда, послу СССР и главному военному советнику было запрещено вести дела с лидерами НДПА. Отношения с ними выстраивались через представителя КГБ в Кабуле. В январе 1974 года он получил инструкции встретиться с Тараки и Кармалем по отдельности и выразить «глубокую озабоченность» советского правительства продолжающейся внутренней борьбой «Парчам» и «Хальк». Вражда, должен был передать он, играла на руку внутренним и внешним врагам. НДПА следовало «объединить усилия и оказать всестороннюю поддержку республиканскому режиму» президента Дауда^{41}.

Сам Дауд тоже был встревожен интригами НДПА в армии и бюрократическом аппарате. В апреле 1977 года он сообщил русским о своей обеспокоенности информацией о планах отстранения его от власти, которые предположительно вынашивают левые. Начались аресты как левых, так и правых активистов. Их помещали в печально известную тюрьму Пули-Чархи на восточной окраине Кабула. Ее построили немцы по чешским чертежам. Тюрьма была выстроена в форме подснежника: восемь блоков исходили из центра. Концы этих «спиц» были соединены каменной стеной. В местах, где спицы соединялись со стеной, стояли сторожевые вышки. С воздуха тюрьма выглядела как тележное колесо. Крыши «спиц» были крыты медью, на закате приобретавшей зловещий красный цвет. Тюрьму охранял специальный батальон — триста солдат и четыре танка. Казни происходили на небольшой площади в центральной части тюрьмы. Жертв укладывали лицом вниз и стреляли им в голову, так что на стенах не оставалось следов от пуль. В тюрьме, рассчитанной на пять тысяч заключенных, к моменту советского вторжения содержались минимум двенадцать тысяч человек^{42}.

Под давлением СССР фракции НДПА наконец согласились воссоединиться. В июле 1977 года лидеры «Парчам» и «Хальк» собрались в Джелалабаде. Это была их первая встреча за десять лет. Они выбрали новый ЦК и Политбюро, назначили Тараки генеральным секретарем, Бабрака Кармаля — его заместителем. А вот кандидатура еще одного из лидеров «Хальк», Амина, была поставлена под сомнение. Некоторые оппоненты обвинили его в связях с ЦРУ во время учебы в Нью-Йорке. Амин ответил, что тогда ему не хватало денег и он лишь водил ЦРУ за нос. (Русские заполучили стенограмму того заседания и раздули это обвинение через два года, когда решили выступить против Амина^{43}.)

Тревога Дауда была оправданной: НДПА действительно планировала переворот, и полковник Кадыр был одним из главных сторонников этой идеи. Семнадцатого апреля ведущий идеолог «Парчам» Мир Акбар Хайбар был убит при подозрительных обстоятельствах: некоторые говорили, что правительственными агентами, другие — что это была провокация, устроенная Амином. В любом случае это послужило сигналом. Похороны Хайбара закончились масштабной демонстрацией с участием десятков тысяч человек. Полиция грубо разогнала митинг, а Дауд приказал арестовать ряд лидеров НДПА. Вечером 25 апреля взяли Тараки, Кармаля и других. Амину удалось оттянуть арест и подать сигнал к перевороту своим людям в армии через Сайда Мухаммеда Гулябзоя, молодого лейтенанта ВВС, сыгравшего важную роль в афганской политике перед советским вторжением и в течение многих лет после него.