Афган, снова Афган…
Шрифт:
Делегация ГКЭС, посетившая Джелалабадский ирригационный комплекс. (Третий слева — заместитель председателя ГКЭС И. Ивашов)
БТР и группа сопровождения бойцов подразделения специального назначения, охранявшего советское посольство в Кабуле. Около БТР (в центре) консул советского посольства П. Голованов
Набережная
На одной из кабульских улиц
Подразделение «мусульманского батальона» входит в Кабул. Декабрь, 1979 г.
Группа бойцов «Зенита» накануне штурма дворца Амина в Кабуле
Боевая техника «мусульманского батальона» на аэродроме Баграм
Перед выдвижением с аэродрома Баграм на штурм дворца Амина. Слева направо: С. Бахтурин, командир подгруппы отряда «Зенит» А. Голубев, представитель Центра Л. Костромин, зам. командующего ВДВ И. Гуськов, советник КГБ А. Дадыкин и командир батальона десантников
Афганский танк, подбитый при штурме здания радио и телевидения Афганистана
Освобождение узников режима Амина из тюрьмы Пули-Чархи
Следственные органы ДРА расследуют дело об убийстве Нур Мухаммеда Тараки. Показания дает бывший начальник аминовской «гвардии» Джандад
Е.Р. Охримюк (в центре) — руководитель группы геологов, похищенный шофером (справа) в Кабуле 12 сентября 1981 г. и погибший в заточении в афганских лагерях в Пакистане. Этим оружием американского и китайского производства Вашингтон вооружал мятежников
Встреча афганской делегации в Москве. 16 октября 1980 г. Слева направо: И. Тихонов, С. Кештманд, Л. Брежнев, Б. Кармаль, Анахита Ратабзай и А. Громыко
Делегация ДРА в кабинете В.И. Ленина в Кремле. Слева направо: Анахита Ратабзай, А. Облов (нынешний советник-посланник в Кабуле), Бабрак Кармаль и др.
Хотя
Увидев меня в коридоре, Николай радостно заулыбался:
— Кого я вижу! Привет! Ну что, переселился? Ну вот, будешь теперь в нашей группе. Только никому ничего не болтай! — Николай сделал серьезное лицо и понизил голос: — Мы будем ездить за город тренировать афганских контрразведчиков… Понял? Будешь у нас инструктором по специальной физической подготовке, а заодно охранником группы, так сказать, офицером безопасности… Тебя одного из всего отряда Долматов выбрал… Учти, я тоже поддержал твою кандидатуру! Не подведи!
Все ясно. У Николая, как всегда, ничего не держится. Фонтан!
Спускаясь вниз по мраморной лестнице (кругом мрамор, действительно — вилла!) к Долматову, я уже в общих чертах представлял, чем мне придется здесь заниматься.
В комнате Долматова стояла раскладушка, стол с разложенными на нем бумагами и развернутой радиостанцией, стул. У окна — рюкзак, автомат. На прибитом над раскладушкой гвозде — ремень с кобурой и подсумками.
— A-а, приехал… Давай заходи. Как дела?
— Да нормально вроде бы…
— Вот и хорошо. Будешь теперь у нас…
И Долматов несколько шире, чем Николай, еще раз повторил мне, чем я буду заниматься в его группе.
Следует сказать, что я был у Долматова неплохим учеником. На занятиях он, объясняя и показывая очередной прием, всегда подзывал меня. Дело в том, что силой меня Бог не обидел, а кроме того — неплохая реакция, но что самое главное — в спарринге я никогда не терял чувство меры, всегда контролировал свои эмоции и никогда не травмировал партнера. Настоящих противников травмировал, а партнеров — нет. Все это Александр Иванович выражал так: «силен, свиреп, но умен», что очень льстило моему самолюбию.
Кстати, на показательных боях, которые мы проводили для сотрудников нашей резидентуры, мне удалось занять призовое место. Последним противником у меня был Володька Воронцов, бывший боксер. В спарринге он был очень психованным и, будучи по натуре человеком крайне самолюбивым, любой ценой стремился к победе.
Так вот. С Воронцовым мы долго бились на равных. Потом, выгадав момент, когда мой партнер начал уже психовать, я сделал ложное движение, якобы хочу ударить его с левой (бились мы в маленьких и очень жестких боксерских перчатках, на ногах — кеды), Володька прикрылся, и в этот момент я, практически без подготовки, нанес ему сильный боковой удар стопой правой ноги в голову. Удар получился гулким, хлестким и очень эффектным: оглушенный на левое ухо Воронцов потерял равновесие и позорно шлепнулся на землю. Бил я не всерьез, травм Володька, конечно, не получил. Взъерошенный и разъяренный, с красным ухом, он тут же вскочил, да что толку… Бой уже был им проигран. Потом Воронцов несколько дней со мной не разговаривал: обиделся, дурачок. А чего обижаться?..
И тут я припомнил, что тогда Григорий Иванович Бояринов повернулся и вполголоса сказал Долматову:
— Ну что… Наверное, подойдет…
— А я что говорил! — ответил Александр Иванович.
Они говорили что-то еще, поглядывая на меня, но я не мог уловить о чем. Долматов кивал и делал какие-то пометки в записной книжке.
Только теперь я понял, о чем тогда шла речь. Ну что ж. Я не подведу. Хорошо, что удалось уехать из посольства. А то эти «шесть через двенадцать» так уже осточертели, что хоть на стенку лезь!
А здесь предстоят какие-то выезды за город, общение с новыми людьми, разнообразие. Красота, да и только! Да и засиделся я в замкнутом и затхлом мирке посольства.
Глава 19. На волю, в пампасы…
На волю, в пампасы мы выехали уже через пару дней.
Вечером к нам на виллу пригнали «жигуленок» шестой модели, песочного цвета, с местными номерами. На нем мы утром после завтрака и отправились в путь.