Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Шрифт:
— Хочешь взглянуть? — заговорщицки спросил Ибодулло. Он развернул большой плакат, в середине которого был изображен громадный серп-молот. Внутри его — с десяток рисунков типа примитивных комиксов, которые печатала «Мурзилка», правда, отнюдь не веселого содержания. Вот широко улыбающиеся ребята в шапках-ушанках со звездами тащат за волосы девушек с круглыми от крика ртами. Вот эти же ребята расстреливают стоящих у дувала стариков в чалмах. Вот они нанизывают на штыки младенцев… Ну что ж, вполне достаточно, чтобы насмерть перепугать забитых кишлачников, которые не видели нас ни разу.
— А вот еще, —
Всего секунду или две я рассматривал крупную карикатуру на Брежнева, потрясенный поразительным сходством с оригиналом. С уродливо вытянутой верхней губой, он был крепко стянут длинной веревкой, один конец которой был привязан к островку, именуемому «Афганистан», а второй — к островку с надписью «Польша». Это был первый случай в моей жизни, когда я видел антисоветскую литературу.
Проявлять интерес к антисоветскому стенду в политотделе считалось дурным тоном. Непонятно только, для какой цели его повесили. Чтобы вычислять тех, кто будет проявлять к нему интерес?
Через неделю я увидел еще один плакат — про курочку и петушка с красненькими гребешками. Курочка несла яички в виде танков и бронетранспортеров. Плакат был мятым и запыленным.
— Я выпросил его у одного старика, — пояснил Ибодулло. — Он завернул в него рис, который мы раздали…
Эх, Шарипов, Шарипов! Человек со светлой улыбкой и чистыми помыслами. В этих плакатах, листовках, журналах «Посев» он видел своего самого главного врага и дрался с ним не на жизнь, а на смерть; он почти ежедневно рисковал собой ради того, чтобы отыскать, уничтожить или прикнопить порочную бумажку к позорному стенду за зеленой шторкой.
Антисоветчина была посеяна в наших мозгах уже самим пребыванием контингента в Афганистане. Ибо не только я, а сотни и тысячи офицеров и солдат задавались вопросом: зачем? Вопрос коварный по своей сути. Если человек его задает, значит, он начинает задумываться, значит, в чем-то не видит смысла и логики. В период безгласности спрашивать «зачем?» вообще было не принято. Это был самый безответный вопрос. Десятки раз приходилось выполнять различные приказы начальников, не зная даже, ради какой цели все это делается. По-моему, весь контингент жил по одному категорическому правилу: делайте, что вам говорят, и не задавайте глупых вопросов.
Как-то утром ко мне в кабинет влетел заместитель начальника политотдела Короткий и с порога:
— Даю три минуты на сборы! Вылетаешь в район боевых действий.
На вертолетную площадку мы ехали с ним в штабном «уазике». По дороге подполковник несколько конкретизировал мою задачу:
— Переправишь на фильтрапункт афганских активистов.
И все. Задавать какие бы то ни было вопросы, как я уже говорил, смысла, да и времени тоже, не было.
На аэродроме уже стоял грохот вертолетов, и густыми клубами поднималась в воздух пыль. Я даже не успел закурить — посыльный позвал меня на вышку к руководителю полетов.
В тесной комнатушке вокруг стола с картой толпились офицеры. Незнакомый полковник крикнул мне:
— Фамилия?
Я представился.
— Ваша площадка номер семь, код — «Хаос», борт двадцать четвертый… — Он повернулся к моему начальнику: — Вы его проинструктировали?
— Да,
— Оружие на месте?.. Вперед! — махнул мне полковник и снова склонился над картой.
«Площадка номер семь, код — „Хаос“, — бормотал я, запоминая полученную информацию, словно должен был сейчас сам пилотировать вертолет в седьмой квадрат.
Два «Ми-8» на стоянке уже раскрутили винты до бешеной скорости. Рядом стояла группа афганцев в серых пиджаках, все при автоматах. Должно быть, подумал я, это и есть активисты.
— Вы сопровождаете афганцев? — спросил мужчина в форме военного советника. — Тогда поторопитесь на борт.
Активисты уже садились в вертолет; я зачем-то лихорадочно пересчитывал их, стараясь запомнить лица. В вертолет я зашел последним, дверца за мной захлопнулась. Полетели.
Напрасно я пытался представить себе свою задачу, исходя из того, что мне сказал начальник. Несколько раз вслух выругался — хорошо, что из-за рокота двигателя никто ничего не слышал: большинство афганцев прекрасно понимает наши ругательства. «Ладно, на месте разберусь!» — решил я, взглянул искоса на свою обузу и повернулся к иллюминатору. Я мысленно представлял себе некую большую военную базу, где полно солдат, боевой техники и прочего транспорта. Там будет пыльно, шумно, военный комендант будет распределять команды по разным подразделениям: «В охранение — направо! В госпиталь — налево! На фильтрапункт — прямо!»
Минут через тридцать вертолет стал заходить на посадку, сделал три широких виража над пологими горами и сел прямо на молодое пшеничное поле.
Из кабины выскочил борттехник, распахнул дверцу настежь и громко крикнул:
— Прыгайте! Скорее! Скорее!
Я выкинулся из проема первым, побежал от вертолета, придерживая панаму, чтобы ее не сорвало мощным потоком воздуха. Вертолет приземлился не на военной базе, а посреди огромного поля. И повсюду, насколько хватало глаз, простирались поля. Неподалеку стояли серые от пыли солдаты, навьюченные мешками, оружием, радиостанциями, лентами для пулемета. Пока я бежал к ним, солдаты выстроились и быстро зашагали по дороге.
Я спотыкался о комья земли и не сразу догнал их.
— Кто старший?! — выпалил я, хватая за плечо замыкающего.
— Вон впереди, в штормовке, советник, — бесцветным голосом ответил солдат, даже не обернувшись.
— Кто он по званию?
— Майор.
Пришлось догонять майора.
— Мне нужна ваша помощь! — крикнул ему я, стараясь не отставать. — Со мной группа афганских активистов. Мне поручено передать их на фильтрапункт.
Советник, не укорачивая шага, мельком взглянул на меня и равнодушно ответил:
— Куда? На фильтрапункт? Должно быть, вас не там высадили.
— ???
— Я не знаю, что такое фильтрапункт, — продолжал он, — но думаю, что вам сначала надо в штаб. А штаб… — Он еще раз, но уже подозрительно взглянул на меня. — Штаб впереди, километрах в пяти… или в десяти отсюда.
— Разве это не седьмая площадка? — чуть не закричал я.
Советник пожал плечами:
— Понятия не имею…
Как раз в эту минуту вертолет дико зарокотал, оторвался от земли, завис на мгновение и понесся вдоль поля. В отчаянии махнул я ему рукой, как отошедшему от остановки троллейбусу.