Афганистан идет за нами вслед
Шрифт:
— Что, Борис, ты уже вооружился по полной схеме? — спросил Алексей товарища.
Три с половиной года назад они одновременно после окончания своих училищ прибыли в дивизию. Тогда всех молодых лейтенантов собрали на двухнедельные сборы. На них-то офицеры и подружились.
— А чему ты удивляешься, Леха, там ведь стреляют, — ответил «химик».
— Не знаю, как насчет стрельбы, а вот о другом задуматься не мешало бы… Они ведь мусульмане, а мы христиане. Впрочем, извини, Борис, не все…
— Ладно, не извиняйся, — улыбнулся «химик», — я хоть и татарин, но все равно в братья к афганцам не набиваюсь. Ерунда все это, Леха, прорвемся…
Болтались в воздухе часов шесть. Когда вынырнули
Приземлившись, все выполнили по инструкции. Самолеты конвейером выруливали на взлет. Алексей посмотрел на часы: начало четвертого по Москве. Все сели в машины и куда-то уехали. Орловский приказал Алексею смотреть с одним солдатом за имуществом и оборудованием, которое не вместилось в машину. Компанию ему составил знакомый капитан из службы тыла. Этого тоже оставили с одним подчиненным, чтобы взять потом вторым рейсом.
— Что у вас в ящиках? — спросил Степанов.
— Мыло…
Вот так, у каждого — свое…
Алексей прикинул — на четверых сто восемьдесят патронов для двух автоматов, тридцать два — для двух пистолетов. Уже кое-что. Кто знает, как сложится обстановка. Чужая страна. Идут боевые действия…
Быстро сгустились сумерки. Похолодало. Все четверо, оставленные в конце взлетки, чувствовали себя очень неуютно. Казалось, о них совсем забыли. Вдоль ограждения аэродрома шел темноликий афганец в синей форме. Вероятно, офицер. Он угрюмо посмотрел на десантников и неторопливо двинулся дальше. Алексей обратил внимание на фуражку с высоко задранной тульей. Через несколько минут по бетонке промчался бортовой «ЗиЛ — сто тридцатый». В открытом кузове сидели афганцы-солдаты. Они что-то кричали четверым десантникам, и трудно было понять, приветствуют ли аборигены пришельцев или наоборот, оскорбляют и грозятся.
В нескольких сотнях метров от аэродрома начинался большой кишлак. У дувалов не было ни души. Казалось, все вымерло или зловеще притаилось. Солдат-узбек, охранявший с капитаном ящики с мылом, проговорил:
— Когда приземлялись, я слышал от тех, кто сюда раньше прилетел, что в кишлаке ночью вырезали человек триста…
Все посмотрели на говорившего и промолчали. Возразить солдату или подтвердить его слова никто не мог. Сами какой-то час в Афганистане. Кто знает, что здесь за законы и нравы. К своему стыду, Алексей ничего не мог вспомнить про эту страну. В детстве читал книгу о басмачах, из которой врезался в память маленький эпизод перехода через границу. Бандиты накануне его остановились на ночевку. Главарь с сожалением думал о том, что оставлял на этой стороне, и гадал, как сложится его судьба на чужбине. А у костра стояли и молча смотрели на огонь угрюмые афганские проводники. Именно молчаливые и угрюмые… Видел еще фильм «Миссия в Кабуле». Знал: Афганистан одним из первых признал Советскую Россию и заключил с ней договор о дружбе. В последнее время слышал, что произошла революция или просто переворот. Видел по телевизору, как раздавали дехканам землю и те от радости танцевали… Но все это проходило стороной, будто находилось на другом конце Вселенной. Да и бабушка надвое сказала. Бывает, пишут восторженно, визжат взахлеб о переменах в какой-нибудь банановой республике. Потом, смотришь, притихли. Сразу будто отрубило. Хорошо начинали, да не туда повернули. Вон красные кхмеры… Натворили делов в Камбодже. Вдруг так и в Афганистане?..
С такими вот познаниями и ступил Степанов на древнюю землю сопредельной страны. Где-то здесь побывал и Александр Македонский. Правда, кажется, тут и закончился его славный путь непобедимого
Уже опустилась ночь. Все порядком продрогли, а машины не было. Коротали время в разговорах. Солдат-узбек просвещал товарищей, рассказывая о местных традициях и обычаях. «Дикий народ…» — говорил с заметным гордым превосходством, напрочь отметая свое отдаленное родство с собратьями по вере.
Через некоторое время машина с афганцами прошла обратно. С ее кузова опять что-то кричали. И вновь десантники не поняли, какие чувства хотели выразить проезжавшие. В кишлаке монотонно и заунывно затянул молитву мулла. Почти сразу же в другом конце населенного пункта надсадно завыл пес. Казалось, он вторит творящему молитву. Это и рассмешило, и породило в сердцах гнетущее чувство. Один пел на чужом человеческом языке, другой, если можно так сказать, — на зверином. Но оба обращали свой иступленный зов к этим черным холодным и вечным небесам… Один был движим фанатичной верой, другой — животным инстинктом…
Наконец подошла машина. Загрузили ящики, с трудом втиснулись сами в крытый брезентом кузов. «Шестьдесят шестая» увезла всех четверых в ночь. Ехали недолго. Степанов, спрыгнув на землю, увидел пару разбитых палаток, ряд машин. В свете взошедшей луны признал Орловского и Медведя.
— Иди ужинай и получай автомат, сейчас начнется, — сказал начальник прибывшему.
Что начнется и где начнется — никто толком ничего не знал.
Перво-наперво Степанов принял из рук выдававшего оружие новенький «пять-сорок пять» и полный боекомплект патронов — четыреста пятьдесят штук. «Не надо мне, есть свой, десантный», — пытался было отказаться от штык-ножа. Однако выдававший оружие настоял. Пришлось уступить. Теперь об офицере можно было и впрямь сказать, что он вооружен до зубов.
Разыскав в темноте палатку «комендачей», Алексей подошел к столу. Нашел вскрытую консервную банку. Попробовал ее содержимое. Рыба была холодной и приторной. Отставив, пожевал сухую галету, выпил кружку чая.
Выйдя из палатки, встретил Терентьева и Батурина. Обменялись впечатлениями. Валентин Батурин, ушлый, как и большинство прапорщиков, уже разузнал новости.
— Там вот, вдали, кто-то сделал макет виселицы, — рассказывал он. — Подцепили к перекладине чучело, изображающее десантника на стропах.
— Чушь, — высказал свое мнение Степанов. — Наслушался ты сплетен…
— Говорят, в самом деле видели этот макет, — заступился за товарища Терентьев. — Если что, мы покажем, где раки зимуют. Забудут эти штучки. Слышал, сейчас начнется?.. Прорываться будут в Кабул… Если придется, мы им…
И опять: что начнется, кто будет прорываться и кому Николай грозился показать, где раки зимуют, — никто толком объяснить не мог.
— Главное, мужики, не отлучаться поодиночке, места незнакомые. Будьте на виду, — предупредил Алексей.
По опыту он знал, что неприятности случаются всегда с теми, кто отобьется от общей массы. Спрятался нерадивый солдат поспать на ученьях в кустарник, пошли танки или боевые машины… И полетит родителям казенная бумага: «При исполнении воинского долга…» Или как там еще? — «При выполнении обязанностей службы»?.. Точной формулировки печального извещения Алексей не знал. Таких случаев у него в роте, которой он командовал до перевода в штаб, не было.
Втроем вышли на пригорок. Присели на камень. Закурив сигареты, устало сгорбились, опустив плечи и глядя себе под ноги. Вдруг послышались автоматные очереди. Привыкшие к полигонам, сначала не обратили внимания на начавшуюся стрельбу. Но это раздвоение, когда каждый жил еще мирными понятиями, длилось секунды.