Афганистан. Гора Шабан
Шрифт:
Дембель Юрка Лебедев даже рассмеялся счастливым и довольным смехом.
— Хорошо, что его в Кандагар перевели. — произнёс он спустя секунд десять. — На повышение пошёл.
Мы, то есть зелёная молодёжь споро снаряжали патроны и всё же прислушивались к разговорам старших товарищей.
— А он что? — неторопливо выговаривая слова, спросил Лёха Шпетный. — Раньше нашей группой командовал? Этот Панин-то?!
Наш командир отделения Серёга Сорокин по прозвищу Кар-Карыч только усмехнулся и лишь затем пояснил:
— Хе!.. Командовал… Не
Несколько минут все молчали. Слышалось только клацанье патронов, умело и быстро вгоняемых в магазины.
— А как было при Панине? — не удержался любопытный Билык. — В группе-то?
Он с неподдельным интересом взглянул на сержанта Ермакова. На Серёгу посмотрели и другие молодые бойцы. Будто только лишь дед Ермак мог дать очень точный и достоверный ответ. Хотя… Ведь он-то и являлся заместителем командира нашей разведгруппы.
Но товарищ сержант не спешил. Он вбил тридцатый патрон в свой АКМовский магазин и только потом стал говорить.
— С этим Паниным служить было очень интересно, но дюже трудно. Он гонял всех без разбору! У него все носились как электровеники: и молодые, и фазаны, и дембеля. Но зато группа была самой боевой во всём батальоне. Почти что никогда мы не возвращались без трофеев. Хоть с облёта, хоть с такой войны. И погибших… Почти что не было… кроме Серёги Бабуцкого. Это его кровать была перевязана красно-чёрной полосой…
Тут дед Ермак замолчал и взял из цинка новую пачку трассирующих патронов. А мы молчали и продолжали снаряжать свои магазины и ленты…
Да… Эта опустевшая солдатская кровать, перехваченная наискосок траурной красно-чёрной полосой нам была знакома. Как и большая фотография бравого парня в тельняшке и десантном берете… Это его глаза спокойно и уверенно смотрели на нас из-за стекла в чёрной рамочке. А потом… Когда в первую роту прибыло очередное молодое пополнение и на бойцов не стало хватать имеющихся мест… С кровати покойного убрали чёрно-красную перевязь… И эту фотографию… Когда-то прислонённую к туго взбитой солдатской подушке…
«И всё! — подумалось мне. — Больше об этом человеке не напоминает ничего… Разве что в памяти его сослуживцев… Да и то… Не у всех!.. Но в родительском доме — это уж обязательно… Там о погибшем будут помнить всегда!.. Покуда будут живы отец и мать, братья и сёстры».
Пока я думал о возвышенном и вечном, мои огрубевшие пальцы закончили снаряжать уже четвёртую ленту на сто патронов. Но это был ещё не предел… Далеко не предел… Я взялся было за пятую, чтобы довести общее количество снаряжённых патронами лент до половины своего носимого боекомплекта. Но затем, загнав в пустые гнёзда с десяток чуть маслянистых патронов, я передумал… И решил отдохнуть.
Тем временем наши дембеля заспорили о том, кто кого отчаяннее и боевитей. Этот свежеприбывший капитан Панин или же заместитель командира нашего 6-го батальона капитан Брестлавский. Который тоже оказался выходцем из нашей первой роты.
—
Однако Сергея Ермакова перебил его тёзка — Серёга Сорокин.
— Да это ты забыл, как мы с Паниным на подскок летали!
Внезапно из-за спины послышался лёгкий скрип и голос Коли Малого:
— Да это Брест самый!..
Дед Ермак быстро оглянулся на высунувшееся из окошка «личико» дневального и рявкнул:
— Малый! Ты чего сюда вылез?
Младший сержант Микола тоже был из состава нашей третьей группы, а потому сердитое высказывание замка подействовало на него очень быстро. Микола тут же скрылся в темноте казармы первой роты… Но спустя минуту Малый вновь осмелел и опять выглянул в окошко.
— Серёг! — обратился хохол Коля к старшему начальнику. — Я только хотел рассказать… Как Брест по мне стрелял бесшумными патронами.
На несколько секунд в курилке воцарилась полная тишина…
— Ну, и когда же это было? — недоверчиво спросил заместитель командира группы. — Брешешь поди!?
— Да шоб я сдох! — горячо поклялся Малый и тут же перешёл к главной сути. — Мы тогда на этот аэродром подскока… Я лежу на фишке и вдруг надо мной пули!.. Фьють да фьють! Я пригнулся ещё ниже, оглядываюсь назад, чтобы доложить… А внизу Брест стоит с бесшумным пистолетом, показывает мне рукой… Чтоб я пониже голову держал… Я поначалу не понял… спрашиваю: Чего? А он мне кричит: Не высовывайся! Ты же на фишке! А голова торчит…
Дембель Кар-Карыч со скепсисом оглядел ту часть Колиного организма, которая еле-еле вмещалась в отворённом настежь оконце… И всё же не смог удержаться от подковыристой шуточки…
— Да-а, Малый!.. А будка-то у тебя — будь здоров!
Под лёгкие смешки окружающих сержант Ермаков выдал ещё одну подначку.
— Если уж на то пошло… То по тебе надо из гаубицы лупить!.. Чтобы ты поглубже в землю зарылся и лучше замаскировался…
В курилке послышался негромкий смех…
— Ну, конечно! — с обидой сказала голова из окошка и медленно исчезла в глубине казармы.
— Куда ты? — рассмеялся Кар-Карыч.
Но Коля Малый уже отправился по своим делам дневального по первой роте, а потому на окрик сержанта Сорокина никто не отозвался.
Когда дембеля забили все свои магазины патронами, они ушли в тёплое помещение. А наша зелёная военная молодёжь осталась в курилке, чтобы завершить насущные дела по подготовке оружия и боеприпасов. Четверо пулемётчиков, в том числе и я, продолжали монотонно забивать в бесконечные ленты патроны, которые никак не уменьшались в своём количестве. Кое-кто из автоматчиков уже закончил снаряжать свои магазины и теперь просто сидел на лавке с сигаретой, спрятанной в согнутой ладошке. Остальные по-прежнему трудились почти что не покладая рук. Правда, немного медленнее. Ведь старших наших товарищей рядом уже не наблюдалось. А значит и подгонять нас было некому…