Афганская война глазами военного хирурга
Шрифт:
Невский недоумевал — как мог заболеть Зыков, прилагавший такие титанические усилия по профилактике: он единственный из всех выпивал ежедневно ампулу с глюкозой: «Печень побаловать», — говаривал капитан. Его навязчивое опасение заболеть уже давно стало предметом насмешек офицеров-медиков.
— Чаще ведь заболевают при прямом контакте, надо уменьшить их число. Это так просто! — глубокомысленно изрек он как-то.
Теперь Зыков старался ни с кем не здороваться за руку. Смешно было смотреть, как он выдумывал разные причины для этого, не пожимая протянутую руку какого-нибудь офицера бригады. Или срочно, оставив Невского, перебегал на другую сторону «улицы»,
— Капитан Разумовский идет, обязательно протянет руку здороваться! А мне опять после этого придется возвращаться и мыть руки с мылом (мыл он руки по много раз на дню). Иди пока один, я догоню позже.
Наконец, Зыков нашел выход — он теперь везде ходил с большой пластиковой бутылкой, наполненной водой, постоянно поливал руки, а встречным объяснял, почему не может пожать руку:
— Извини, браток, руки мокрые!
Все за глаза подсмеивались над чудаковатым доктором, быстро раскусив его хитрость. Но уж больно был велик авторитет этого талантливого хирурга, спасшего множество человеческих жизней, ему могли простить любые маленькие слабости…
И вот даже Зыков заболел, что же ждать другим. Уныние все чаще овладевало Невским. Однако жизнь не стояла на месте. С боевых операций продолжали поступать раненые, требующие лечения. Приходилось руководить работой отделения, настоящий начальник не гласно «отступил в тень», уступив все полномочия старшему лейтенанту. Он настоятельно просил учить его всем премудростям хирургии. Если бы это было так просто — научить. Здесь требовался большой личный опыт, надо было «набить руку». Для этого требовалось время…
— Невский, кончай ерундой заниматься. Начмед бригады совещание очередное проводит, приехал какой-то полковник из медицинской службы округа. Я всех врачей, включая батальонных медиков, в ординаторскую собираю — просунул голову в жилую комнату Толик Акбаров, анестезиолог. Он сейчас был дежурным врачом, провел прием больных только что.
Сашка Невский отложил белый халат, он только начал зашивать разорвавшийся рукав, собирался с пользой использовать вечер. Можно было, конечно, попросить это сделать любую медсестру. Но он хорошо запомнил рекомендации своего учителя, прекрасного хирурга на Урале: чтобы стать хорошим хирургом — надо постоянно тренировать пальцы, т. е. шить, зашивать, наконец, вышивать. Научишься вязать спицами — будет еще лучше. Вязать старший лейтенант пока не научился, а в остальном неукоснительно следовал совету.
Невский вздохнул, отложил «рукоделие» и стал одеваться в военную форму. Офицеры Медроты пока еще жили в своем общежитии, расположенном в жилом секторе приемного отделения, комнаты были обжитые, на 4 человека. В этой комнате с Невским жили Акбаров, Зыков и прапорщик Тамару, начальник аптеки. Однако «лафа» заканчивалась: по приказу нового комбрига все офицеры бригады переселялись в построенный модуль по 8–10 человек в комнате. Медроте отводилось 2 таких комнаты, сейчас решали, как разместить людей. Через неделю, в середине марта, предстояло заселение.
Поверх военной формы Александр надел чистый белый халат и двинулся в сторону стационара. По пути к нему присоединялись другие врачи, выходящие из соседних комнат с недовольным видом — официально уже рабочий день завершен.
— Сашка, не в курсе что стряслось? — спросил старший ординатор госпитального отделения Владимир Бурбанюк. На днях он вернулся из отпуска по болезни, который провел дома на Западной Украине. Силы восстановил после гепатита полностью, горел желанием работать,
— Наверное, опять будем об инфекциях балаболить, делать нам больше нечего! Какой-то «бугор» приехал из Ташкента.
Переговариваясь, офицеры входили в ординаторскую, рассаживались за столами, заносили не достающие стулья из соседних палат. У окна прохаживался начальник медицинской службы бригады, подполковник Каримов, преисполненный собственной значимостью. Он даже пытался стать выше своих 160 (его все называли «метр пятьдесят в кепке и на коньках»), расправил узкие плечи, победно поглядывая на непокорных офицеров-медиков, упорно не желающих видеть в нем свое высшее руководство. В бригаду сей офицер был направлен из Кабульского гарнизона, где занимал высокий пост, был уличен в махинациях с переправкой товаров в свой родной Ташкент. Пока он был понижен до майорской должности, но поговаривали о продолжении следствия и окончательного решения его участи. Его откровенно игнорировали все офицеры — медики, открыто отказываясь выполнять дурацкие распоряжения. Он злился, обещал всем страшные наказания, но, будучи большим трусом, опасался поднимать шум — как бы это не отразилось на его шаткой карьере.
Ждали появления полковника из медицинской службы округа. Гость из Ташкента оказался приятелем Каримова, о чем тот гордо сообщил, как только прибежал припозднившийся эпидемиолог Сергей Пачкин. Стала понятна причина не обычного поведения начмеда.
— Ну, теперь этот «метр с кепкой» нам все припомнит — шепнул стоматолог Иван, больше других «посылавший» начальника подальше.
Через 20 минут ожидания дверь распахнулась, вошел высокий и чрезвычайно толстый полковник в полевой форме и фуражке. Ему явно было тяжело носить собственное тело, он тяжело дышал, постоянно вытирая большим клетчатым платком пот с лица и с лысины, снимая фуражку. Он молча выслушал доклад Каримова, потом пожал ему руку и обнял, склонившись до роста своего «другана». Начмед бригады был просто счастлив, победно поглядывая на замерших офицеров.
Совещание началось с того, что гость попросил Каримова построить офицеров и в его присутствии провести строевой смотр. Это уже было слишком, раздался недовольный рокот. Сурово сдвинув брови, подполковник обошел строй, указывая на многочисленные нарушения: одни оказались не бриты, другие слишком обросли, у третьих нет носового платка, а борода только что вернувшегося из рейда врача 3-го батальона просто привела его в ярость. Невскому он сделал замечание за помятый белый халат. Затем, четко печатая шаг, начмед доложил результаты осмотра. По его докладу следовало о собравшейся банде, забывшей честь и не оправдавшей доверие своей Родины, направившей офицеров с почетной миссией в дружественную страну.
Не предложив сесть и оставив всех в строю, начал говорить полковник. Постепенно его голос переходил на тонкий крик, он все больше возбуждался от собственной речи, часто путая русские и узбекские слова. Заканчивая, он пообещал наказать всех, отправив в «тьму-таракань», чем вызвал откровенный смех офицеров. Это его отрезвило. Наконец-то он начал осознавать, куда прибыл. Пугать офицеров, которые уже служат на самых дальних рубежах, недалеко от границы с Пакистаном, в районе самого Кандагара (Афганского «Сталинграда»)?! Это было большой глупостью. Остатками своего небольшого ума он, наконец, сообразил это, скомандовал: «Вольно!» Окончательно успокоившись, полковник произнес: