Тридцать лет назад советские войска ушли из Афганистана. Но на обочинах горных дорог остались не только остовы сгоревших машин и подорванных танков. За хребты Гиндукуша зацепилась молодость и судьба десятков тысяч парней. Вот и для Михаила Кошкоша Афганистан стал рубежом, точкой отсчета – не только жизни, но и творчества.
В его сознание навсегда впечатались афганская пыль и глиняные дувалы кишлаков, вспышка подрыва и горячечный бред на госпитальной койке. Время не отдаляет от прошлого, а память вновь и вновь возвращает к пережитому, делая отчетливей и острей картины армейской службы на обыкновенной войне. Детализация – часть художественного видения поэта, укрупняющая общую образную картину. Но именно часть, потому что основой его поэтики является выразительность, экспрессивность переживаемого. Изображения – дополняют чувственную рефлексию. Размышления – углубляют. Все вместе – составляют художественный мир поэзии Михаила Кошкоша.
В «Афганских четках» поэт возвращается к себе двадцатилетнему. Он перебирает зримый калейдоскоп картин своего личного Афгана и заново переживает чувственный и ценностный катаклизм. И если эмоциональные потрясения буквально переворачивают, прожигают душу болью и страданием, то ценностные представления остаются неизменными в своей
человечности и сострадательности. И каждый образ автор буквально пропускает через себя – сгорая в «броне» и падающем вертолете, умирая вместе с афганским стариком в разрушенном кишлаке и в бинтах медсанбата, сжимая ребристость гранаты и перебирая последние патроны. И везде он предельно открыт и честен – перед собой, читателем и Небом. Поэтому откровенность его стихов привносит характер откровения. Человека на войне. Война, по сути своей, всегда одинакова. Человек – разный. Или ведет себя по-разному. Лирический герой Кошкоша – человек с достоинством. Это помогает определиться в ситуации, сделать выбор. А выжить – помогает любовь. С любовью к жизни и к женщине проходит автор и его герой через войну. Чтобы остаться самим собой – тогда и сейчас. И предъявить этому жестокому миру историю одной человеческой души. Неизменной в своей человечности.
«Афганские четки» – это еще и история возвращения с войны. Хотя, кажется, вернуться невозможно – война внутри, она въелась под кожу. Это война возвращается в ночных кошмарах – бесконечным повторяющимся боем. Тем не менее, каждое стихотворение – это победа над войной. В себе. Это исцеление. И урок. На возможное будущее.
Экспрессивная поэтика Михаила Кошкоша монохромна. Но это не лишает ее убедительности. Скорее, наоборот – однотонность цвета и интонации наиболее точно передают состояние человека на войне. И ее восприятие человеком – как меняющейся обыденности. Резкая смена, внезапность боя, вспышка, боль – и снова монотонный пейзаж и застывшее время. И беззащитное доверие судьбе – за полным отсутствием выбора. Точнее, выбор – в принятии судьбы. Ее бед и радостей. И рефлективном осмыслении прожитого и пережитого. Где самым значимым и весомым оказывается афганское время. Которое до сих пор рифмует память. И в этих внешне простых словах Кошкош непроизвольно говорит больше и глубже об Афгане, чем все историки и политологи вместе взятые. Потому что в его стихах – ПРАВДА человека и его судьбы, складывающаяся в судьбу целого поколения бывшей державы.
Михаил Кошкош – потрясающе талантливый Поэт. Удивительно современный и глубокий. Он возвращает вкус к поэзии, к удовольствию от чтения. Тем, кто откроет мир его Слова, можно только позавидовать.
Владимир Олейник, доцент, кандидат педагогических наук
Афганские четки
1.1. Мне память перетряхивает душу
Мне память перетряхивает душуИ снова страшный сон соединитВсе звезды на вершинах Гиндукуша*И звезды у могильных пирамид.Друзей моих мальчишеские лица,Военный неустроенный уют…А утром мне захочется напиться,Боюсь, меня не многие поймут.Опять, сгорая, падает ракета.Стреляет ночь по вспышкам сигарет,И мы во тьму хоронимся от света,Чтоб глупо не оставить белый свет.Хлопки петард и зарево салютовНатянутые нервы обожгут.Давно война закончилась как будто.Боюсь, меня не многие поймут.В Афгане мы протопали немало.Хранят следы от кирзовых сапогОбветренная глина у дувалов*И каменные осыпи дорог.В краю песков и заповедной пылиМы тоже пролагали свой маршрут.И где нас только черти не носили…Боюсь, меня не многие поймут.А как в жару мы бредили о влаге!О кружке пива и глотке вина,Особенно, когда в горячей флягеНи капли, ни росинки, ни хрена!И можно выть, и можно лезть на стену,И рвать бинты, и грызть зубами жгут…Но если до конца быть откровенным,Боюсь, меня не многие поймут.Мы знали вероломство и измену.И, сколько бы не стоила душа —Навскидку устанавливали ценуРазменным магазином «калаша.»*Сюрприз врагу – последняя гранатаИ ждать, когда поближе подойдут…Мы даже смерть приветствовали матом —Как жаль, меня не многие поймут.Торжественная встреча в Хайратоне*.Мечталось десять долгих лет о дне,Когда домой отправятся колонны —Последние колонны на войне.Газетные страницы и экраныНе скажут правды, даже песни врут.Нам никогда не выйти из Афгана —Как жаль, меня не многие поймут.
1.2. Рассказ военного советника
Казалось: дело будет кратким.А что успешным – без сомненья.И все закончится в палатках,Как на обыденных ученьях.А как бы вы предполагали? —Страна на уровне мотыги.Их архаичные пищалиИ наши новенькие МиГи.Ну, пошумим. Ну, постреляем.Врагов отсеем через сито.А если, что и потеряем —Так на войне не без убитых…Да если б кто сказал вначале,Что здесь на десять лет работыТакого
умника считали б,По меньшей мере, идиотом.
1.3. Из письма домой
…Родная! Я – в Афганистане.Душа тревогою полнаНо ясно чувствую, как манитК себе восточная страна…Я в первый раз увидел горы —О, это чудо из чудес!Забудь пустые разговорыО красоте равнинных мест!Стоят из камня исполиныИ согревает им восходХребтов натруженные спиныЧто подпирают небосвод.Долина – в утреннем тумане.И в полусонной тишинеНелепым кажется и страннымОрудий залп.Мы – на войне…
Баграм, 1985 г.
1.4. Из письма домой
…Из-за кордона тайно шлютСюда убийц,Оружье,Мины.И потому ветра несутНе хмель садов, – а горечь дыма.А значит, здесь необходимыйКак хлеб святой,Наш ратный труд…
Баграм, 1985 г.
1.5.
Валере Новоселову, лучшему водителю 2 ИСР*
Горы. Мертвая дорога.Безотчетная тревогаТела, влитого в броню*.Мимо серого дувала*БТР* плывет устало,В ночь плывет, как в западню.Крепость. Трупный запах глины.Остов взорванной машины,Опрокинутый во тьму,Может, здесь торчит сволота,Растреножив пулеметы,Да сморкается в чалму?Тихо. Только в отдаленьеЗа разрушенным селеньемПо ущелью брызнул свет,Да глухая канонадаЗа буграми винограда,Да хлопки чужих ракет.Эх, не дал бы Бог подрыва!Курим молча, торопливо,Прижимаемся к броне.Грудь в рожках для автоматаПерехаживает матомВ ненавистной тишинеНа войне…
1.6. Тоска
Здесь ничего не происходит.Здесь никому до нас нет дела.Мулла, в который раз, проходитВ замочной скважине прицела.День – от вершины до вершины.Ночь – от заката до рассвета.Одноитожные картины,Одноитожные сюжеты…Прямоугольные строенья.Жарой раздавленные крышиИ, брат, такое настроенье,Что в двух словах и не опишешь.Тоска съедает человекаДо тошноты, до смертной дрожи.Когда жара слипает векиИ пот, как вошь, бежит по коже.Пылает каска самоваром.Курнешь индийского гашишаИ прямо чувствуешь, как паромСрывает собственную крышу.
1.7. Европа
Мы спецрейсом попали с небес на войну.А когда перерезали стропы,Со скалы потащили в чужую странуЭлегантную даму – Европу.Озирала Европа чужие края,То смеялась, то пела, то выла.Нам неловко с Европою было, друзья —Что скрывать, если так все и было!Огорошил Европу армейский уютИ сортиры, «pardon»*, и манеры.Обалдела она, повидав, как живутНа войне господа офицеры.И вгонял ее в краску забористый мат,И не сразу ее осенило:Не ругаются матом, а так говорят —Что скрывать, если так все и было!Озадачил Европу туземный народ —Азиатские хитрые лица,Что Европе доставили столько забот,Как еще ни одна «заграница»!И народишко, выросший в средних веках,Без приличной одежды и мыла,Умудрился оставить ее в дураках —Что скрывать, если так все и было!
1.8.
Под покровом чарикарской* ночиГор гряда бесформенно сераОтовсюду – огненною строчкойПрошивают воздух трассера,Разрывает ночь огнем граната —Снова у дувала* вспыхнул бой.И в пылу атаки русским матомКроет «духов»* дерзкий «царандой»*.
Баграм, 1985 г.
1.9. Из письма домой
Не дождь, а пыли облакаПовисли в вышине.И глины желтая мукаСадится на броне*.В дыхании огненной степиПлывут отроги гор,Плывет по пыльному путиНаш бронетранспортер.И пекло плавленого дняИ пыль чужой страныИскусно сделали с меняПодобье Сатаны.Когда приеду я домой,Мне за год пыль не смыть…И как смогла ты, ангел мой,Такого полюбить?
