Афганский рубеж
Шрифт:
В воздухе кружили вертолёты, а с полосы в это время взлетал огромный Ил-76. Рёв четырёх двигателей нарастал. Через несколько секунд Ил-76 оторвался от полосы, сопровождаемый парой Ми-24.
«Илюша» начал набирать высоту по спирали, отстреливая тепловые ловушки.
Смотреть за этим зрелищем можно долго. Вернувшись к вертолёту, я обнаружил, что погрузка застопорилась. Карим спорил с прапорщиком, который привёз груз.
— Ну, перегруз уже. Куда ты мне суёшь эти шайбы, — возмущался
— Да я знаю, что вы и не с таким весом взлетаете. Про ваш экипаж говорят, что вы и на себе другой вертолёт утащить сможете, — объяснял ему прапорщик, показывая на большой тёмный мешок.
— Я тебе повторяю, что мы не возьмём.
Карим показал мне на резервуар для воды, который пытались нам загрузить.
— Сань, ну я понимаю что надо. Но ведь не взлетим! — ругался Карим.
— Мужики, ну хоть сколько возьмите. Там парни уже не помнят, когда мылись последний раз, — просил прапорщик.
Из кабины вышел Батыров и тоже начал объяснять, что взять уже больше не можем.
Я заглянул внутрь. Грузовая кабина была заполнена ящиками и мешками. Даже с этим грузом взлететь будет крайне сложно, а тут ещё и воды нужно взять. Но при большом желании можно будет взлететь.
— Карим, ну третью часть этого резервуара мы взять сможем. Тяжело, но сможем. Ты топливо уже заправил? — спросил я.
— Пока нет.
— Чуть меньше возьмём керосина и на площадке выключимся. Как раз нам хватит, — предложил я.
— Саня, мы прилетим уже с мигающим табло аварийного остатка, — сказал Батыров.
— И что? Давай парни там вшами обзаведутся, а мы зато инструкцию соблюдём. Так, что ли?
Батыров тоже почесал затылок и дал добро на загрузку. К вертолёту подогнали комбинированную поливомоечную машину (КПМ) и стали наполнять резервуар. Он постепенно раздувался, превращаясь в огромную шайбу.
Решено было взять примерно 500 литров. Иначе и правда не взлетим. Тут своё слово решил сказать Берёзкин.
— Почему задерживаете вылет? Погрузка должна была закончиться 10 минут назад, — возмущался он, подойдя к вертолёту и заглянув внутрь.
— Воду заправляли, товарищ полковник, — объяснил Батыров.
— У вас перегруз. Жить надоело? — спросил член военного совета, зайдя внутрь грузовой кабины.
Павел Валерьевич продолжил ворчать, хотя сам только что гнал всех вперёд. А тут устроил лекцию по центровке вертолёта.
— Значит, так. Часть коробок выгрузить. Доставим следующим рейсом.
— И когда он будет? — спросил у замполита прапорщик.
— Вам доведут. Живее! Я ещё другой вертолёт пойду проверю, — сказал Берёзкин и вышел из грузовой кабины.
Батыров посмотрел на меня. Будто совета ждёт какого-то.
— И как теперь быть? —
— Никак. На борту вертолёта кто командир? Подумай и прими решение. Я бы забрал весь груз.
Судя по серьёзному выражению лица Батырова, он решил отказаться выполнять команду Берёзкина.
И Павел Валерьевич это почувствовал. Он отошёл на несколько метров от вертолёта и повернулся к нам. Надо было видеть его изумление, когда привозившие груз сели в ГАЗ-66 и уехали со стоянки.
— Вы моей команды не слышали, товарищ старший лейтенант? — громко сказал Берёзкин, возвратившись к нам.
Тяжеловато было этому полковнику в бронежилете. Лицо заливал пот, а сам он уже прерывисто дышал. Снял бы уже, да ходил как мы налегке. Толку сейчас от бронежилета никакого.
— Слышал. Но командиром экипажа являюсь я. И мне определять, сколько и чего брать на борт, — сказал Батыров.
— Вот оно что?! Вы, товарищ старший лейтенант, забываетесь. Или вы думаете, что за ваши подвиги вам всё простят?
— Возможно, и нет. Но груз я довезу. Потом у вас будет право меня дисциплинарно наказать.
Павел Валерьевич прицокнул и ушёл к вертолёту Чкалова. Я посмотрел на Батырова и заметил, какой он был взволнованный. Не с первого раза, но ему удалось достать из кармана пачку сигарет.
— Ты на меня пагубно влияешь, Клюковкин, — произнёс Димон.
— Только не говори, что ты сильно переживаешь по этому поводу, — улыбнулся я, похлопав по плечу своего командира звена.
У Батырова сигарета выпала из рук.
— Вот что ты за человек, Клюковкин. С тобой и покурить нельзя нормально.
— Так ты бросай.
— Если брошу, я тебя в первом же полёте придушу. У меня уже нервов не хватает с тобой летать. Мы же постоянно в переделках, — покачал головой Димон.
— Зато не скучно. Пошли запускаться.
В кабине было уже совсем некомфортно. Чувствуется жар от металлических панелей и запах старых тканей парашютов.
— Окаб, 105й, группе запуск, — запросил Берёзкин.
— 105й, разрешил. На площадку информацию о вылете передали, — ответил руководитель полётами.
— Понял. Группа, запускаемся, — продублировал команду Берёзкин.
Правильно, что на пост в Анаву передали информацию. Вот только как это было сделано. Нас ведь духи могут прослушивать.
Двигатели запустились. Через приоткрытый блистер в кабину поступал обжигающий воздух, но если закрыть его, будет ещё хуже. Сидишь и обливаешься потом. Такое ощущение, что Березкин специально медлит, чтобы побольше нас ушатать.
— 105й, 207му. К выруливанию готов, — доложил Батыров.
— Понял. Ждём, — недовольно ответил в эфир Берёзкин.