Шрифт:
ПРОЛОГ
Я сидела на скамейке. Кладбище… Сроду не любила эту часть города. Их у нас уже девять. И никогда не думала, что буду приходить сюда по собственной воле. Сколько себя помню, это место наводило на меня жуть и головную боль. А теперь прихожу каждый день, не смотря ни на что.
ГЛАВА 1
Месяц назад…
– Ты ничего не понимаешь! Ты даже не слышишь, что я тебе говорю! Почему эта тварь опять крутится вокруг тебя? Три года прошло, а она все еще на горизонте. Ты не понимаешь? Да она вернуть тебя
В зеркале отражались двое. Я – высокая девушка, с красивыми, длинными, до талии, волосами цвета металлик, но длинна, у корней, говорит, что они раньше были каштановыми. Глаза, цвета глубокого синего неба, метали молнии. На точеном личике было недовольное выражение. А пухлые губы были изогнуты вниз. Мое тело обтянуто спортивным костюмом, в котором я, обычно, хожу дома. Цвет «коралл» выгодно подчеркивает румянец.
Молодой человек, мой муж, который стоял напротив, был выше на целую голову. Шатен, голубые глаза, тонкие губы. Спортивная фигура облачена в свободные, домашние штаны и обычную, однотонную футболку.
– Фина, уймись уже! Сколько можно считать ее своей соперницей? Я ЖЕНИЛСЯ НА ТЕБЕ! Как тебе еще донести, что мне никто, кроме тебя, не нужен? – орал в ответ Леша, муж мой.
– Значит так, если она еще хоть на шаг к тебе приблизится, она облысеет! Заколебала! Только ты не видишь, какие у нее на тебя планы. Ее не останавливает даже тот факт, что ты женат!
– Фина, она очень одинока, мне ее просто, по-человечески, жаль!
– Ты ее еще защищаешь??? Если она тебе так нравится, почему же ты на мне женился, а не на ней? Если тебе ее так жаль, вот иди к ней и жалей ее там, у нее!
– Как же ты меня заколебала своей ревностью! – крикнул муж, развернулся и, хлопнув дверью, вышел из квартиры.
– Иди, иди к своей ненаглядной! – крикнула я ему вслед и пошла, мочить подушку слезами.
Это была уже пятая ссора на этой неделе. Сперва, скандал из-за компьютера, потом из-за домашних обязанностей, из-за денег, из-за внешнего вида, и, наконец, из-за его бывшей. Мы поженились всего три месяца назад, а уже почти каждый день ссоримся. До смешного, до свадьбы, мы почти не ругались. Все было тихо, мирно и спокойно.
«Что же произошло после свадьбы?» – думала я, лежа на диване час спустя.
Звонок телефона прервал мои думы… Номер был мне не знаком. Посомневавшись, я все-таки взяла трубку.
– Здравствуйте, Афина Михайловна? – послышалось на том конце провода.
– Здравствуйте, да, все верно, с кем имею честь? – ответила я недоуменно.
– Капитан полиции, Федоров Степан Анатольевич. Добренко Алексей Николаевич попал в аварию, его сбил лихач на набережной. Сейчас он в реанимации в железнодорожной больнице.
Дальше я уже не слушала. Вызвать такси, одеться в нормальную одежду, схватить сумку и телефон. Все заняло от силы минут десять. Доехала до больницы в считанные минуты.
– Добренко Алексей Николаевич, в какой палате? – спросила я у диспетчера, подлетев к регистратуре.
– А
– Жена, вот мой паспорт, – сказала я, протягивая оный.
– Двести седьмая, – ответили мне, но дальше я слушать не стала.
На этаж я взлетела, а не забежала. Нужную палату нашла быстро, зашла в нее с жутко колотящимся сердцем. Открыла дверь. На Леше не было живого места, весь в бинтах и ссадинах. В палате также находился врач, который обернулся сразу, как только я вошла.
– Здравствуйте, Вы Афина? – спросил доктор.
– Да, я Афина, как он? – мой голос дрожал, я почти рыдала.
– Меня зовут Олег Иванович, я лечащий врач Вашего мужа. Он в очень тяжелом состоянии. Если переживет эту ночь, то, можно считать, кризис миновал. Тогда его шансы будут выше, но не могу гарантировать, что он 100% поправится. Извините – сказал доктор и вышел из палаты, но перед тем, как закрыть дверь, сказал, – Я Вас оставлю, вдруг, если понадоблюсь, кнопка вызова у кровати.
– Хорошо, я Вас поняла, спасибо. Извините, если приедут его родители, им можно к нему?
– Да, конечно, чем больше поддержка, тем лучше.
– Спасибо.
Леша пришел в себя, когда его родители только подъехали. Перед тем, как он очнулся, я уступила место медсестре. Оксану Григорьевну и Николая Александровича (маму и папу Леши) пустили к нему первыми, я осталась ожидать своей очереди в коридоре.
Их не было минут пять. За это время я успела изучить это помещение полностью. Синей краской покрашено снизу стены, верх побелен белой известкой. На полу плитка с причудливым орнаментом. Гамма та же: белый и синий. Только синий более глубокий, ближе к сиреневому. Интересный выбор, но эта мысль надолго не задержалась. Я переживала. Вдоль стен стоят скамеечки, сделанные из стульев, соединенных между собой. Вот и весь интерьер. Даже цветов нет. Пустое окно еще больше нагнетает атмосферу.
Плохое предчувствие сдавило сердце в момент, когда открылась дверь в его палату. Свекр вел Оксану Григорьевну под руку. В ее глазах было столько боли и отчаяния, что я полетела к ней и обняла, зарываясь носом в ее чудесные, но поседевшие волосы.
Она вообще за последние несколько часов очень сильно постарела. Всегда цветущая женщина стала увядающем цветком. Некогда роскошные черные волосы стали с серебристой проседью, сверкающие зеленые глаза стали тусклыми, похожими на болото. Прибавились морщинки, губы больше не улыбались.
Я отстранилась от нее, напоследок сжав руку, и вошла в палату.
Муж был бледен, тело за последний час не изменилось, так же как и лицо. Капельница, монитор аппарата жизнеобеспечения, все осталось прежним. И только глаза открыты и смотрят на меня с тоской и любовью.
Взор застелила пелена слез. Я медленно, чтоб ничего не задеть, подошла к стулу у его кровати и присела на край. Взяла Лешу за руку.
– Прости меня, – прошептала я, сдерживая рыдания из последних сил
– Тебе не за что извиняться, любимая, – был мне ответ, таким же шепотом, – сейчас послушай меня и не перебивай. Ты – любовь всей моей жизни, до последнего вздоха. Все будет хорошо…