Афинский синдром
Шрифт:
— Ваше Величество, я прекрасно все понимаю. Мною лично и правительством Вашего Величества будут приняты все надлежащие меры для того, чтобы мир как можно быстрее забыл о нашем поражении, и русские, посмевшие поднять на нас оружие, были примерно наказаны.
— Виконт, я прошу, нет, я требую, чтобы Россия была примерно наказана за свою дерзость. А те, кто организовал это беспримерное по наглости нападение на наши корабли, понесли заслуженное суровое наказание. — Я разрешаю использовать всю мощь Соединенного королевства, и применить для этого ВСЕ, я подчеркиваю, ВСЕ, способы и средства. —
— Как жаль, что я женщина! — вздохнула королева, — Будь я мужчиной, я первая пошла бы в бой против этих варваров! — Дизраэли, помните, что в данный момент империя находится в смертельной опасности! Англия должна быть спасена любой ценой — я повторяю — любой ценой!
Тот же день. Лондон. Даунинг стрит, 10. Резиденция премьер-министра Великобритании.
Бенджамин Дизраэли и министр иностранных дел лорд Дерби.
Премьер-министр Британии и его глава внешнеполитического ведомства уже несколько часов горячо обсуждали поручение королевы.
— Лорд Дерби, я полностью согласен с королевой в том, что с зарвавшимися русскими надо что-то делать. Ее мнение разделяет и наш народ. В Лондоне и некоторых портовых городах Британии, возмущенные неслыханным по дерзости поступком этих варваров подданные королевы, разгромили представительства российских торговых компаний. Люди обратили свой священный гнев на русских, которые набрались наглости и попытались оказать вооруженное сопротивление проявлению верноподданнических чувств. Несколько наглецов было убито, остальные, сильно избиты и взяты под стражу полицией, которая таким способом спасла их от народного гнева.
— Да, виконт, я слышал об этом. Скажу больше, русское посольство было забросано камнями и грязью. Полиции с большим трудом удалось удержать народ от штурма диппредставительства этих дикарей, которые не считаются ни с какими международными нормами, и нападают на наши корабли.
— Милорд, я полагаю, что мы находимся на грани объявления войны Российской империи. Вот только, как мы будем с нею воевать? — Ведь на континенте мы вряд ли сумеем найти союзников, которые рискнут вместе с нами вступить в вооруженное противостояние с Россией.
— К сожалению, это так. Единственная наша надежда — Австро-Венгрия, после недавнего тайного — но не от нас, конечно — свидания канцлера Бисмарка и графа Андраши в Лемберге, поспешила заявить о том, что изменения в Турции никоим образом не угрожают безопасности двуединой империи, а посему, она будет придерживаться нейтралитета в конфликте на Балканах.
— Да, это очень печально. Но ведь вы знаете, что помимо нее в мире есть силы, которые могли бы, если и не сокрушить мощь России и этой, как ее…
— Югороссии… — Подсказал лорд Дерби.
— Да, Югороссии — кивнул Дизраэли, — так вот, есть силы, которые не менее нас ненавидят Россию и русских, и которые, если им помочь деньгами и оружием, могут доставить много неприятностей этим негодяям.
— Виконт, вы имеете в виду поляков? — Поинтересовался лорд Дерби.
— Полякам, кавказским головорезам, которые всегда
— Вы имеете в виду убийство русского императора Павла I? — хитро ухмыльнулся поинтересовался министр иностранных дел Британии.
— И это тоже, — с такой же хитрой ухмылкой ответил премьер-министр, — королева мне прямо сказала, что Англия должна быть спасена любой ценой, поэтому мы не должны быть особенно разборчивы в выборе средств. Помните, что победителей не судят!
13 (1) июня 1877 года. вечерние американские газеты:
«Нью-Йорк Таймс»:«Новое сражение при Саламине! Королева Виктория оплакивает свои броненосцы!»
«Чикаго Трибьюн»:«Великий мыльный пузырь! Британский флот оказался самым дорогостоящим блефом на свете!»
13 (1) июня 1877 года Вашингтон. Белый дом.
Президент САСШ Рутерфорд Бирчард Хейс и Госсекретарь Уильям Эвертс.
— Билл, Билл, так кто из нас оказался прав? — спросил президент у своего госсекретаря, — Помнишь, в прошлый раз, когда мы с тобой обсуждали новости из Стамбула, я сказал, что англичане, взбешенные появлением русских на Босфоре, сцепятся с ними, как два голодных койота. И русские сделают с ними тоже, что уже сделали с турками.
Эвертс, поморщившись, развел руками. Президент Хейс махнул рукой, — Билл, если говорить по-честному, мы оба ошиблись. Мы подозревали, что эти русские парни окажутся большими драчунами, но чтобы так нокаутировать британцев!..
— Сэр, — ответил госсекретарь, — я полагаю, что нам надо ускорить отправку Уллиса Гранта в Европу, чтобы он лично встретился с русским царем и этим таинственным адмиралом Ларионовым. Сэр, я стал даже побаиваться этих бешеных русских, которые так лихо молотят своих врагов. Вчера — турки, сегодня — британцы, а завтра?..
— Да, Билл, — президент огладил свою пышную бороду, — я не ожидал от них такой прыти. Но королева не простит такого публичного унижения своих парней. К тому же, как сообщают газеты, в плен попал ее сын, и это для нее уже личное оскорбление, пощечина. — И что за этом последует?
— Сэр, я и так знаю, что за этим последует война с Россией. Только вот кто будет с ней воевать? — Уильям Эвертс задумчиво посмотрел за окно, где отцветающие яблони роняли последние лепестки. — На суше Британии с царем не тягаться. Да и не привыкли англичане сами воевать, они всегда ищут простаков, которые будут сражаться и умирать за британские интересы. Но таковых сейчас в Европе нет. А вот на море…