Африка грёз и действительности (Том 2)
Шрифт:
Стой! Нельзя так глубоко окунать хлеб в соус, иначе он потечет через верх! Придется оставить этот кусок на тарелке и оторвать другой, чтобы выудить утонувший…
Если вы, впервые попробовав алжирского или тунисского «кус-куса», жадно глотали воздух, то от эфиопского «вота» у вас слезы брызнут из глаз. Острый словацкий или мадьярский соус из красного перца по сравнению с «вотом» — чистый мед. Вам непонятно, как это ваши соседи по столу могут с таким наслаждением есть то самое блюдо, которое лежит у вас на тарелке, облизываться и добавлять себе еще соуса. Вам кажется, что у вас в горле чистый спирт, да к тому же воспламенившийся.
Когда обед закончился,
Вы тщетно оглядываетесь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы утолить жажду. Вода здесь не поможет, как и эфиопское пиво «тедж». Это, собственно, не пиво, как мы понимаем это слово, его варят из меда и добавляют уйму разных экзотических трав, для которых нет названия в европейских словарях.
Что же, привыкайте! Не умирать же с голоду в Эфиопии!
Ведь «вот» — это самое лучшее, что есть в каждом местном блюде.
Вам не уйти от него, где бы вы ни ели — приглашены ли вы к губернатору или сидите в дорожном трактирчике под перевалом Тоселли, где каждый вечер шоферы с итальянских грузовиков усаживаются перед порядочной порцией риса с настоящим «вотом».
— У нас, жителей Эфиопии, слабость к двум вещам, — сказал нам на прощанье губернатор Емане, когда мы уезжали в Аддис-Абебу, — к доброму «воту» и к хорошему оружию.
На Перевале Смерти
В северной Эфиопии часто встречаются длинные караваны верблюдов, нагруженных сероватыми пластинами соли. Каждое животное несет на себе 400–600 килограммов. Соль добывается в открытых разработках километрах в 300 к западу от Макале. Торговцы солью сами разрезают ее на правильные прямоугольники, уплачивают налог в размере примерно 30 чехословацких крон [3] с каждого нагруженного верблюда или около 10 крон с каждого осла и развозят соль по пустынным горным дорогам за сотни километров на восток и на юг. Много недель идут они, пока достигнут мест, где соль — большая редкость и где их ждет награда за трудный путь. Ну а затрата времени в Эфиопии в расчет не принимается.
3
По курсу 1948 года 100 чехословацких крон равнялись 10,6 рубля. — Прим. ред.
После окончания строительства шоссе между Асмарой и Аддис-Абебой считалось, что легковая автомашина проходит все расстояние в 1100 километров за два дня. Бесчисленные серпентины и разница в высоте, достигающая 1000 метров, обычно не затрудняли автомобилистов, так как хорошее состояние дороги давало возможность придерживаться значительной средней скорости езды.
Однако, когда к концу второго дня пути от Асмары нас застигла темнота, оказалось, что мы проехали только 400 километров; нам оставалось еще 700 километров пути.
Склоны гор и долины тонули во мгле, а обе машины все еще продолжали подниматься в гору. Температура воздуха падала, стрелка высотомера перескочила за 2500 метров и продолжала подниматься. Ночь была темная, без единой звездочки, и покрытое тучами небо не предвещало ничего хорошего.
Идущий впереди «форд» неожиданно остановился, и Вальде Эндешау подошел к нашей машине.
— Я думаю, нам придется заночевать здесь. Сегодня нам уже не проехать через перевал
— Другого выхода нет.
В свете фар справа показались низкие тукули, примитивные хижины горцев-пастухов, прилепившиеся к краю шоссе над глубокой пропастью. Слева во тьме скрывалась высокая скала. Только мерцающий свет нескольких свечей на постоялом дворе указывал на то, что здесь живут люди. Шофер зачерпнул чистой банкой из-под бензина родниковой воды, вытекающей из скалы, наполнил радиатор, а остальную воду поставил на стол, чтобы было чем запить холодный ужин из консервов.
Пока мы устраивались на ночь в машине, над долиной нависла тягостная тишина, нарушавшаяся лишь плеском источника под скалой. Внезапно в горах раздался протяжный вой: гиены вышли на ночной промысел. Серебристые облака проносились низко над нашими головами и разрывались о скалы. Глубоко под нами в полной темноте терялось дно пропасти. Сквозь щели в стенах хижины, сплетенных из прутьев, проникал слабый свет и до нас доносился приглушенный говор.
Казалось, время замерло…
Утром мы проснулись от грохота нескольких грузовых «фиатов», шедших нам навстречу с перевала на север. Вскоре мы выехали, чтобы использовать всю продолжительность дня. После шести километров пути в гору перед нами открылась чудесная картина. Высотомер показывал 3000 метров, термометр стоял на 12 градусах. По обе стороны перевала Тоселли, куда ни посмотришь, горные склоны круто падали в глубину. Между ними — светлая лента шоссе, временами пропадающая в скалах. По долине разбросаны филигранные коробочки — миниатюрные макеты деревень. На противоположном краю долины к небу снова вздымаются горные массивы.
Туда, где тонут в облаках их вершины, лежит наш путь.
Спускаемся в долину и объезжаем на одной из узких дорожек застрявший на дороге грузовой «фиат» со сломанной задней осью. Эфиопы выгружают из машины ящики и складывают их у подножия скалы. В нескольких метрах правее автомобиля — глубокая пропасть. Уже спустившись по другой петле вниз, мы заметили, что «фиат» застрял как раз на двадцатиметровой стенке, сложенной из порожних бензиновых бочек, оставшихся здесь после строителей шоссе. Страшно подумать, что было бы, если бы одна из бочек сорвалась…
Свыше 600 метров занимал спуск, а потом «татра» снова вгрызается в горы. Медленно, метр за метром, поднимается стрелка нашего высотомера, и так же медленно уменьшаются размеры домиков на дне долины.
Поднимаемся на Пассо-Аиба — перевал на высоте 2780 метров над уровнем моря — и снова вниз. Ощущение — как при катанье на санках. Поднимаясь к третьему перевалу, Аиба-Норд, неожиданно попадаем в непроницаемую мглу; на расстоянии пяти метров ничего уже не видно. Внизу солнце жжет немилосердно, а здесь на высоте 2900 метров мы тесней прижимаем воротники свитеров к горлу.
Едва мы пересекли высшую точку перевала, как туман сразу рассеялся. Над долиной Маи-Чеу все еще продолжает нависать тяжелый слой облаков, в которые с противоположной стороны врезаются вершины гор. Дорога с частыми крутыми поворотами падает вниз в долину 20 лентами серпентин и вынуждает нас к чрезвычайной осторожности. Проезжаем несколько километров по долине Маи-Чеу и приближаемся к четвертому перевалу — Пассо-Агумберта. А потом мотор получает передышку, и по обе стороны дороги возникают крытые соломой тукули. Поселок Куорам. Около примитивной бензоколонки сидит перед высокой деревянной посудиной эфиопка и дробит зерно конической шестерней от дифференциала грузового автомобиля. Вот так модернизация предметов домашнего обихода!