Африканский след
Шрифт:
— Погоди, я тебе еще главное не рассказал. Значит, как ты понимаешь, ребята эти с мбунду после всего подружились, ну и ладно бы… Только всерьез они, конечно, к этому тотему не отнеслись: все-таки комсомольцы-добровольцы, не так воспитаны и прочее… Особенно один из них, если не ошибаюсь, как раз комсорг, когда они в свое расположение вернулись, не только сам черную побрякушку с шеи снял, но потребовал, чтобы остальные сделали то же самое. Никто его не послушался.
— И что?.. — Нина Алексеевна затаила дыхание.
— И то!.. В ту же ночь на них напали и как раз того, который
— Ну и ну…
— Согласен… Как понимаешь, после этого оставшиеся в живых поверили в тотем куда крепче, чем в партию Ленина. В этом племени стали бывать частенько, да и вождю ихнему они, похоже, приглянулись. Ходили слухи, что вроде бы он охотно обучал кого-то из них своим колдовским штучкам, хотя кого — неясно. Ходили-то, почитай, все. И, к слову сказать, до самого конца этой бойни ни один из них не погиб и, кажется, ранен не был… Вот тебе и бабушкины сказки!..
Дело дошло до того, что вождь кому-то из них доверил обучение ребятишек из их племени. Парень, говорили, на неделю в джунглях исчез с этими малышами, вот тогда, когда его недосчитались в отряде, эта история и всплыла… Думали — погиб, на змею напоролся — это там раз плюнуть… Или на зверье какое, которого тоже на все вкусы… А потом наши же его и обнаружили, когда джунгли прочесывали — на случай если заблудился… А пацанов этих диких еще с неделю вылавливали…
— Что за парень?
— Кто ж теперь это вспомнит-то, Нинок?..
— Хорошо. Последнее: при чем тут Саша Турецкий? Насколько я знаю, он в восьмидесятых только-только пришел в Генпрокуратуру, я с матерью одной из его подружек знакома. Вот и знаю.
— А ты вообрази себе такую мизансцену… — усмехнулся генерал. — Алеша Кротов входит в его палату, и первое, что видит — упомянутый тотем, черный божок бессмертия у него на тумбочке… Нам тогда в штаб, как раз при Алеше, такого одного божка доставили, его погибший комсорг проигнорировал… Ну Алешка, конечно, в госпитале у Турецкого и ухом не повел. А как бы между прочим выяснил: этот уродец был найден после взрыва на Сашиной куртке, к замку прицепился… Ни ему, ни Денису покойному он не принадлежал. Остается одно: висел он не где-нибудь, а на шее девочки-смертницы… Такие вот дела, Нинок!
— Получается, — произнесла вдумчиво Нина Алексеевна, немного помолчав, — что за этим ужасом… жутью… стоит кто-то из тех ребят, воевавших в Анголе и друживших с племенем?
— Знать бы кто, — вздохнул генерал. — Единственное, что мне удалось сделать, — достать список оставшихся в живых и вручить его вчера вечером Алексею…
Игорь Викторович Колычев оказался невысоким, крепко сбитым мужчиной с крупной физиономией и с двумя глубокими залысинами. На бизнесмена, во всяком случае крупного, он никак не тянул.
Войдя в кабинет Поремского, он затравленно оглядел присутствующих и растерянно замер посреди комнаты. Отец Майи явно не ожидал, что здесь окажется такое количество народа. Кроме
— Доброе утро… — пробормотал Колычев. Поремский, молча кивнув, указал ему на стул для посетителей, в одиночестве стоявший по другую сторону стола, за которым устроились «важняки».
Покончив с формальными вопросами, касавшимися паспортных данных Колычева и его места жительства, Поремский, взявший на себя основное ведение дознания, перешел к сути:
— Игорь Викторович, вы в курсе, по какой причине мы вас пригласили?
— Да… Поверить не могу… Неужели это правда?
— Правда, к сожалению. Майя назвала свое имя девочкам из детдома, а среди девушек, попавших на подозрение в совершении теракта, с таким редким именем была только одна… Мы предъявили свидетельницам снимок, и они ее опознали…
— Жена говорила мне, что к ней заходили… ваши… за фотокарточкой… Только это давно было, и они представились, кажется, от…
— От ФСБ, Игорь Викторович. Мы в курсе… Игорь Викторович, не могли бы вы подробно рассказать о причинах, по которым поместили свою дочь в психоневрологическую больницу?
Колычев слегка дернулся и, достав из кармана огромный клетчатый носовой платок не первой свежести, вытер мокрый от пота лоб.
— Видите ли… Это ужасная история… Дело в том, что Майя… — Он запнулся и в короткой паузе вновь вытер взмокший лоб. — Майя дважды покушалась на жизнь моей жены…
Поремский посмотрел на Колычева с недоверием, и тот снова заговорил, на этот раз без пауз, торопливо:
— Вы, возможно, в курсе, что ее мать… Моя первая жена, узнав, что я… Что у меня возникли новые отношения, наложила на себя руки… Дочка пришла из школы и первой нашла Милу… в петле… Она считала, что в Людмилиной смерти виновна моя нынешняя супруга. А если вы не верите, что она пыталась ее убить…
— Каким образом она это делала? — сухо перебил Колычева Колокатов.
— Первый раз просто бросилась на нее и едва не задушила, расцарапала ей все лицо, мы даже вызывали «неотложку»… Во второй раз умудрилась подсыпать ей в еду битое стекло… Согласитесь, после такого жить им под одной крышей было невозможно! И вообще, это же… Я решил, что у Майи нелады с психикой, доктор тоже так счел, ну не в тюрьму же ее было…
Мужчины немного помолчали, затем вновь задал вопрос Поремский.
— Мы, конечно, проверим ваши показания, — произнес он. — Но вам не кажется, что лечение Майи слишком затянулось? Девочка провела в больнице несколько месяцев, ее там многие считали сиротой, поскольку никто ни разу Майю не навещал.
Игорь Викторович начал стремительно краснеть, потом закашлялся и, наконец, видимо так и не придумав никаких объяснений, сказал правду:
— Моя жена была категорически против того, чтобы забрать ее домой, и ее можно понять… К тому же, несмотря на лечение, никаких улучшений, по словам доктора, так и не наступило… Я звонил раза три, спрашивал…