Афродита и её жертвы
Шрифт:
– Как это «считают пациенткой», а что хирург с ассистенткой говорят.
– Ничего и не говорят. Немного, вроде, оклемались, но ничегошеньки не помнят. Так их сильно чем-то одурманили, что пока в память не приходят. А документы врачебные все похитили: и журналы, и карточки в регистратуре, и даже компьютер так ловко сломали, что совсем ничего узнать из него нельзя. Только Флорины документы во всей клинике и нашли… Но Бог даст, может, с нашей девочкой ничего и не случится. Вот только где она, и почему её документы в этой лечебнице оказались? Ведь не только паспорт под столом нашли, справки
– Так нужно просто позвонить ей домой. Может сразу всё выяснится, – высказала я посетившую меня гениальную мысль. – Телефон ведь у неё есть, в Саратове?
– Звонила уже по домашнему, сразу как узнала обо всём, – разочаровала меня Наталья Григорьевна. – Мобильный не отвечает… А Толик, – это муж Флоры, – говорит, что она уехала куда-то по своим делам. И все документы при этом у неё были в порядке. А если кто-то подделал паспорт Флоры, то пусть, мол, ищут того, кто этими фальшивками занимается. Ещё он сказал, что мы лезем не в своё дело, ухудшая и без того плохие отношения между ними. Они не ладят в последнее время. Совсем одна она, бедняжка, осталась. Матери нет, отец снова женился… А теперь вот ещё с мужем в ссоре. Что-то у них там происходит в Саратове неладное, я чувствую. И Толик это намеренно скрывает.
И моя собеседница тяжко вздохнула, покрутила в руках так и не надкушенную сушку, вынула из кармана скомканный носовой платок и принялась вытирать вновь хлынувшие слёзы. В комнате воцарилось молчание. Часы показывали десять минут второго.
– Чем же мне вам помочь! Я ведь семейные тайны разгадывать не умею. Да и кто мне их расскажет!
– Но больше-то мне обратиться не к кому, Маришенька! – взмолилась Шуркина мама. – И отпуск у тебя начался очень кстати. Меня-то ведь не отпустят, у нас как раз объект очень серьёзный в работе.
Потапова трудилась архитектором в какой-то крупной фирме. Подозреваю, что её заработки всегда были самыми весомыми в их семье.
– А охранник? Есть же свидетель – мужик, который «скорую» вызывал. Он ведь девушку в беспамятстве видел, мог лицо разглядеть, и словесный портрет с его помощью сделать можно, – предположила я, чтоб хоть как-то обозначить свою готовность помочь встревоженной женщине. Огорчать её не хотелось, но толку от моего вмешательства в странные события прошедшего дня я нисколько не ожидала.
– Охранник оказался таким трусом, что сразу же сбежал с места преступления, как только увидел бесчувственные тела на полу приёмной. Говорит, разглядывать не стал, чтоб драгоценное время не терять. Побежал, мол, скорее за помощью.
– Выходит, преступник мог затаиться там и уйти уже следом за охранником, прихватив с собой тело неизвестной женщины.
– Так-то оно так, но мужик настаивает, что лежавшая на полу девушка была небольшой и хрупкой. А Флора наша – дама высокая и крупная.
Потапова помолчала, задумчиво перекладывая сушки из вазочки на столик, затем сказала безо всякой видимой связи
– А Шурик как раз получил представление в бюро Интерпола, это, наверное, его последнее дело в Управлении… Да он, небось, тебе успел рассказать про Интерпол.
– Не успел, его так внезапно вызвали…
– Шурик, конечно, пошлёт официальный запрос на работу Фло. Но кажется мне, что ответ ничего не прояснит. Если никто не знает, куда она уехала, то где искать её непонятно. А ты сможешь подружек Флоры расспросить, может там что-то личное, секреты какие-то. Тебе они скорее скажут, если мои предчувствия верны. Да ещё прикинься, что ты частный детектив…
– Александр наш заговор наверняка осудит, – это был мой последний аргумент. Впрочем, довольно жалкий.
– Ну что, ты, Мариша! Мы его попросим, и он расскажет нам все подробности, которые касаются бедняжки Фло. Он очень считается с твоим мнением. Да ты приходи к нам завтра, сама с ним поговоришь. Отпустят ведь его хоть на несколько часов отдохнуть. А мы сейчас позвоним ему и спросим, – она перевела дух и вдруг взглянула на часы. – Ох, уже два часа ночи, а я всё тебе спать не даю. Уж ты прости меня, дуру старую. Теперь я пойду, пожалуй. А завтра ты непременно приходи, я пирогов напеку.
– Сейчас только Шурику позвоним, вы же не пойдёте ночью одна.
– Что тут идти, через двор только, да за угол дома свернуть…
Но я уже набирала номер. Трубку никто не брал. Шурик ещё не вернулся, а младший, Димочка, второй месяц торчит в командировке в Чехии. Видать, неплохо ему там, раз домой не торопится…
– Я сама вас провожу, не годится вам одной ночью возвращаться. Вот только джинсы натяну.
– А ты потом одна-то как? Может, пойдёшь к нам ночевать?
– Не могу, мне звонить должны ночью, – не слишком ловко соврала я. – Да вы не волнуйтесь, я вам сообщу, как только вернусь.
Была у меня одна мысль, возможно, дельная…
Глава шестая, убеждающая читателя в том, что мир не без добрых людей
«Это было одно из тех женских лиц, каждая черта которого полна своеобразного обаяния и представляется значительной».
Ги де Мопассан «Милый друг»
Костя Свиридов возвращался домой из Шереметьева, вконец измученный жарой, утомительной поездкой, тоскливым прощанием с сестрой, которая всегда отчаянно рыдала, уезжая. Слава Богу, мать слегла с приступом радикулита и не смогла присутствовать на этом слезливом представлении. Сестра Свиридова Катька в жизни играла всевозможные трагические роли, восполняя их недостаток в театре, которому собиралась посвятить оставшуюся жизнь.
Старинная приятельница матери, тётя Сима, была всерьёз убеждена, что Катька смертельно больна неизвестной пока болезнью, приключившейся из-за предательства бывшего Катькиного мужа Игоря, якобы ушедшего к её закадычной подружке Майке. На самом деле с этим бывшим Игорем обстояло почти наоборот: сестра сама его выставила, так как был он горький пьяница и безнадёжный бездельник. А подружке Майке Игорек плакался в жилетку и просил помочь вернуться назад к Катьке. Мол, любит её безумно, оттого и пьёт, будто какая брошенная скотина.