«Ага!» и его секреты
Шрифт:
Читатель, возможно, уж догадался, что пробка должна иметь несколько выступов — к каждому из заданных отверстий свой, в точности к нему подходящий. Равным образом, разбив циферблат на 24 деления вместо 12 и замедлив ход часов снижением веса гири, мы решим вторую задачу.
Отгадка проста после того, как до нее додумались!
Возникают идеи или гипотезы решения задачи в результате обычных
А сами идеи обычно сводятся либо к какой-то новой комбинации уже известных узлов или механизмов, либо к новому способу их использования. Конечно, это несколько упрощенная трактовка. Способов создания оригинальных гипотез очень много, и едва ли они поддаются точной классификации. Важна общая направленность — поиски нового сочетания старых деталей или необычное применение их.
Но все эти задачи были, так сказать, слишком творческими и потому вызывали сложные мыслительные действия, разобраться в которых было не так-то просто. Чтобы выявить ход мысли в чистом виде, взяли не настоящую техническую задачу, а придумали специальную, лабораторную. Она представляла собой как бы модель производственной задачи, хотя воспроизводила типичный случай решения технической проблемы — поиски неизвестной причины известного следствия, скажем, неожиданной остановки мотора.
Участниками опыта были студенты вузов. Им дали весы и предложили сделать так, чтобы около минуты они находились в равновесии, а потом равновесие должно было нарушиться без постороннего вмешательства, само собой. Около весов лежало несколько предметов: пробки, свеча, дощечки, коробка спичек и т. д. В опыте разрешалось использовать только их, ничего постороннего привлекать было нельзя. Решение заключалось в том, чтобы зажечь свечу и поставить на чашку весов. Сгорев, она нарушит равновесие. Собственно, это была задача на сообразительность.
Казалось бы, причинно-следственная связь между горением предмета и его весом хорошо известна еще со школы. Так что решить задачу для студентов не представит труда. Однако далеко не все сразу сообразили, что надо сделать. А многие решали задачу очень долго и порядком намучились, пока догадались, что требуется. Опыты нередко продолжались больше часа.
В чем же дело? Беда в том, что горение свечи имеет не одно, а несколько следствий. Свеча, сгорая, дает свет, тепло, плавится, коптит и т. д. Уменьшение веса — вовсе не главное свойство горящей свечи. Более существенно, что она светит. Это всем знакомо, известно, к этому мы привыкли. Чтобы решить задачу, надо проанализировать свойства свечки, кстати не только ее: ведь предметов несколько, и какой выбрать в качестве «нарушителя», тоже заранее неизвестно. Конечно, все эти пробки, дощечки и прочее отвлекали внимание от главного «персонажа» с его свойствами.
В основном анализ ситуации у разных студентов оказался схожим. Вначале все улавливают внешнюю связь между грузами и весами. Многие предлагают нарушить равновесие, подув на
Так или примерно так рассуждало большинство участвовавших в опытах студентов. Конечно, на деле раздумывание у многих продолжалось гораздо дольше. Важно, что их мысленный анализ прошел ряд этапов: от чисто внешнего сопоставления свойств предметов к пониманию более глубоких взаимоотношений между ними. В результате таких мысленных действий выявились скрытые качества анализируемых предметов, была найдена неизвестная причина. Иными словами, сделано пусть маленькое, рядовое, но открытие.
Что для этого понадобилось? Взглянуть на хорошо знакомый предмет с новой стороны. Горящая свеча не как осветительный снаряд, а как гиря с меняющимся весом! Именно горящая, что затрудняет поиски, но зато дает верный ответ.
Траекторию движения мысли здесь составляют последовательно появляющиеся в фокусе внимания все новые и новые связи и свойства предметов. Важно не пропустить тот решающий этап, когда мысленно выявляется единственно правильная в этом случае причина — уменьшение веса горящей свечи.
Не каждый ученый или инженер не во время опыта, а при серьезной работе может уловить решающее мгновение в ходе мысли. А ведь именно благодаря такому умению видеть неизвестное в известном и стали первооткрывателями многие выдающиеся изобретатели и ученые.
Тут, как видно, многое зависит от гибкости, поворотливости, пытливости ума. Американские психологи проиллюстрировали это следующим образом. Они показывали участникам опыта игральные карты, среди которых были красная шестерка пик и черная четверка червей. Каждый должен был говорить, что он видит.
Даже при очень кратком показе участники опыта узнавали большинство карт. Когда время предъявления каждой карты увеличили, они «узнали» всю колоду, в том числе и неправильно раскрашенные карты, воспринимая их как нормальные.
Тогда продолжительность сеанса еще увеличили. Теперь участники опыта стали осознавать какую-то аномалию, но не могли сказать, какую именно. В дальнейшем колебания все росли, пока, наконец, неправильная раскраска карт не дошла до сознания большинства.
Но примерно десятая часть участников так и не смогла понять разницу между обычными и аномальными картами, они просто не видели ее, хотя смотрели на каждую карту в сорок раз дольше, чем нужно для осознания виденного. При этом их все же что-то беспокоило. Один, например, воскликнул:
«Я не могу узнать, что это за карта. Временами мне кажется, что это вообще не игральная карта. Я не знаю, какого она цвета, черви это или пики. Я теперь даже не уверен в том, как вообще выглядят пики…»
Так велика оказалась привычка видеть ожиданное, полнейшее неумение оторваться от принятых канонов, мыслить не шаблонно. Да, у человека со столь косным мышлением мало надежд сделать открытие или вообще создать что-либо творчески. Вряд ли домочадцы услышат его восторженный крик: «Эврика!» Архимедом ему не стать, это точно.